Я приехала в командировку в Курск за неделю до назначения нового врио губернатора Александра Хинштейна. И все, с кем я говорила, просили об одном: чтобы хоть что-то изменилось в их регионе и появилась надежда. Этого больше всего хотят десятки тысяч эвакуированных жителей Суджанского района, в одночасье потерявших все. Их дома сейчас находятся под контролем ВСУ.
Как в ожидании Нового года живет приграничный город в зоне КТО (контртеррористической операции), там не СВО, где то и дело звучит сигнал воздушной тревоги — в специальном репортаже «МК».
Когда я спрашивала у жителей Курской области, какое слово они выбрали бы в качестве слова года, то они отвечали не «скуф» и не «Пушкин», которые уже поспешили объявить «словами года» в Москве, это было слово «приграничье».
Так именуют сейчас российскую территорию, с августа 2024 года находящуюся под оккупацией Украиной.
Собственно, для остальной России вся Курская область ныне — тоже приграничье.
В столовой на Привокзальной площади поет Стас Михайлов. «Всё для тебя: рассветы и туманы/Для тебя моря и океаны…»
Словно попадаешь в начало нулевых. После хита включают новости: ведущий рассказывает, как собирать тревожный чемоданчик, если вдруг потребуется срочно бежать в бомбоубежище. Увы, мы все в том же тревожном 2024-м.
По несколько раз в сутки по всему Курску раздается сигнал воздушной тревоги.
«Внимание, внимание, ракетная опасность, отойдите от окон, пройдите в укрытие», – металлический голос чеканит эти слова, когда я беру интервью в одном из пунктов временного размещения в Курске (таких здесь несколько десятков), где сегодня остаются беженцы из Суджи и окрестностей.
«Да, не надо прятаться, не волнуйтесь, все будет хорошо», — видя, как журналисты срываются с места, успокаивает нас десятилетний Артем Кобец, который вместе с мамой проживает в этом ПВР. Мама Наталья — школьный психолог по специальности, но их школы больше нет, женщина устроилась вахтером в этом ПВР, который совмещен с обычным студенческим общежитием. Зарплата небольшая, зато дети на виду.
Артем тащит нам из комнаты своего друга — плюшевого гуся по имени Гриша. Это все, что он успел захватить из дома.
С начала августа, дня вторжения в Суджи, прошло уже почти четыре месяца, Артем все время просит маму Наташу купить ему еще одного гуся. Сейчас их уже четыре.
— Вот это эвакуированный Гриша, этот Гоша, этот Геннадий и самый большой — Александр, — перечисляет мальчик - они для него не только талисман, но и защита, и память об оставленном доме.
Его мама Наташа в день, когда все началось, отмечала день рождения. По традиции дети (в семье их трое) всегда поздравляли женщину сразу после полуночи. Еще успели пошутить, что вдалеке гремят «салюты» в ее честь. Выезжали быстро, с собой, кроме гуся Гриши, не удалось забрать ничего. Особенно горюют по семейным альбомам, в которых осталась вся прежняя жизнь.
В ПВР тихо и уютно. По-домашнему. Почти. Напротив входа стоят наполненные бутылки воды, сок и лежат печеньки — для самых маленьких обитателей.
Школьники занимаются в учебном классе. Интересно, что многие из ребят приграничных районов годами не видели педагогов офлайн, а те, кто младше четвертого класса, толком в школе и не были, сперва сидели на дистанте по пандемии, потом уроки отменяли из-за обстрелов, теперь вот эвакуация... И в таком ненормальном режиме «уроков на диване» дети живут уже четыре года.
«Мы и не знали, как хорошо живем»
На многих автобусных остановках Курска установили укрытия. Они выглядят как спичечные коробки, только из бетона. Внутри темно и никого. Висит плакат, как перебинтовать человека в случае ранения, белой стрелкой по красному фону показано местонахождение аптечки (они хранятся в киосках рядом, чтобы не украли), написаны телефоны экстренных служб: 103, 112.
Неподалеку от одного из укрытий — парк, который сами куряне называют Бородино. Начиная с августа, стоит палатка Российского Красного креста, где оказывают гуманитарную помощь беженцам. Тут же неподалеку горячим обедом кормят настрадавшихся людей волонтеры.
«Когда все начинали, думали, что это ненадолго. Но вот уже скоро Новый год, а народа по-прежнему много, — Анна Иванова. — Иногда рук не хватает, чтобы всех накормить. Добровольцы приезжают из разных городов, есть даже из Улана-Удэ. К сожалению, желающих помочь становится все меньше. Четыре месяца прошло… Энтузиазм потихоньку угасает. Люди устали от этой обстановки, их тоже можно понять».
Не становится меньше только очередь за гуманитарной помощью из Красного Креста. Нам протягивают руки, где шариковой ручкой написаны номерки — счет переваливает на третью сотню, и это еще не конец. В день сюда до сих пор приходит до двух тысяч человек.
Людям предлагают одежду, лекарства, продукты. Сейчас идет запись на получение карты беженца с лимитом в пять тысяч рублей
Гумпомощь положена только тем, кто проживает не в ПВР, где кормят бесплатно три раза в день. Горячие обеды от волонтеров можно брать всем.
Многие стоящие в очереди не хотят, чтобы их фотографировали для газеты, хотя без видео откровенно рассказывают о наболевшем.
Вот уже где наслушаешься столько всего, что хватит не на одну статью.
«Знаешь, деточка, мы ведь и не знали, как хорошо мы живем, — бабушка, которую я остановила для разговора, одета в зимнее пальто из гуманитарной помощи, потому что летом убежала в одном платье. — Все у нас было полной чашей — куры, индоутки, корова, трактор, мотоблок… Телевизоров несколько. Пока власти возместили 10, 15 и 150 тысяч рублей. Про жилье ничего не слышно. Живу у сына. В ПВР долго невозможно все-таки находиться на старости лет».
Больше всего этой незнакомой бабушке из очереди жаль свою собаку, которую, эвакуируясь — «всего на 2-3 дня», снова повторяет она, они с мужем привязали к конуре, чтобы не гоняла живность. «Наверное, ее и в живых уже нет. Как же она мучилась бедная, врагу такого не пожелаешь», — сокрушается пенсионерка. Мужчина в очереди по имени Кирилл отвечает на ее вопрос: «Когда ВСУ к нам в деревню вошли, у них в штурмовых отрядах были зеки. Так те отвязали псин, пожалели. Знают, что такое несвобода. Мне брат рассказывал, он в плену месяц пробыл».
Кирилл говорит, что украинцы предложили его родственнику, которого после начала оккупации задержали, самому выбрать себе смерть — хочешь, расстреляем, хочешь, повесим, ну, или иди на все четыре стороны, парень выбрал жизнь, те посмеялись и… отпустили.
«Шурина потом обменяли через посольство Молдавии, так как у него молдавский паспорт», — объясняет Кирилл.
Паспорт с предсмертной запиской
На данный момент количество жителей Суджи, все еще находящихся в плену на территории, удерживаемой украинскими войсками, неизвестно.
В ноябре 2024-го через Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяну Москалькову удалось вернуть 46 человек. Среди них 12 детей, в том числе трехлетняя Д Дарина.
Ее ледушке с братом Мишей удалось своевременно выехать, а Дарина с прабабушкой осталась. Девочку забрали в украинские Сумы вместе с частью пленных, это всего несколько километров от Суджи.
У многих местных там живут родственники, правда, близкие люди перестали общаться друг с другом, стали не просто чужими — врагами.
Часть пленных все еще находится в школе-интернате на территории захваченного города.
«Иногда украинская сторона выставляет в интернете фотографии нашего города. Ищем взглядом дома, что от них осталось, знакомые лица... Есть те, кого мы узнаем, за эти два месяца они исхудали сильно, измучились, — рассказывает жительница Суджи Екатерина Пугачева.
Она сама с детьми чудом оказались в те дни за пределами области. Сына и дочку временно забрали родственники, но в их автомобиль по дороге попала БПЛА, оба ребёнка были ранены и эвакуированы в больницу. Екатерина рванула следом. Муж Алексей остался в Суджи. В утро вторжения ему удалось бежать: патруль на улице потребовал документы, мужчина сказал, что забыл их дома, вернулся, сел в машину и был таков.
Бывший сосед Пугачевых полуслепой Валерий Алиев в числе прочих был обменен Татьяной Москальковой. Дедушка стал известен всей стране своей предсмертной запиской, которую от отчаяния оставил карандашом на странице паспорта. Адресована она была сестре.
«Света, прости, если сможешь, но я уже всухомятку не могу, голод одолевает, а начнутся морозы — вообще привет наступит. Привет всему твоему семейству, и пусть простят, если что не так. Прощайте, дорогие мои родственники... Ухожу к маме».
«Многие не выбрались вовремя, потому что были убеждены, что вот-вот все кончится. Некоторые опасались оставить свое хозяйство без присмотра. А теперь сидят там без света, в неотапливаемых домах, без еды…», — продолжает Екатерина Пугачева.
Спустя месяц вынужденной голодовки у себя дома невидящий дедушка двинулся в сторону, где, с его точки зрения, располагались наши блокпосты. Его задержали ВСУ и отправили в ту самую школу-интернат в Суджи, где сидел остальной «обменный фонд».
После обмена Валерий Алиев отправил с границы видео с телефона знакомых, где сказал сестре. «Света, я не предатель Родины! Я никого не предавал и ничего такого не делал! Забери меня!». Об этом журналистам RT поведала племянница старика Елена.
К сожалению, встретиться с ним лично мне не удалось — вместе с другими освобожденными россиянами они содержатся в отдельном ПВР, им пока не до встреч.
Четыре поколения беженцев
В еще одном ПВР, который располагается в одной из гостиниц , бесприютные семьи живут аж с 2022 года. Сначала это были только жители Донбасса, которые попали сюда после начала СВО, потом к ним добавились беженцы из приграничных районов…
«Как ПВР мы работаем с марта 2022 года-го. Порядка 180 человек приняли из Донецкой и Луганской областей, — рассказывает администратор Оксана Рышкова. — Многие со временем вернулись на Родину, съехали от нас. К августу 2024 года здесь оставалось чуть больше 40 человек. И вот потянулись жители приграничья… Сейчас опять весь номерной фонд заполнен».
Гостиница современная. С евроремонтом. Есть даже бильярдные столы. Единственное, в некоторых комнатах, где разместили беженцев, нет окон. Стены давят.
Первые «счастливчики», кто приехали сюда больше шести месяцев назад, уже начали получать сертификаты на жилье. Это беженцы из поселка городского типа Теткино, который с марта 2024 года обстреливают безостановочно… Хотя сам населенный пункт остается за ВС РФ, возвращаться некуда.
..Они выстроились передо мной, чтобы я их сфотографировала. Четыре поколения курских беженок.
Прабабушка 82-летняя Валентина Викторовна, которая застала еще Великую Отечественную, 62-летняя бабушка Ольга, мама 42-летняя Юлия и самая младшая 11-летняя дочка Лера, которая держит на руках собаку Арчи.
Юлия Жихарева до последнего не хотела уезжать из Теткина, несмотря на бесконечные прилеты. «Привыкли уже за два с лишним года, слушали, с какой стороны летит, чтобы вовремя сориентироваться. Но если бы не старшая дочь, которая учится в Курске, я бы, наверное, и не собралась, — вздыхает она.
Ее коллега 75-летняя почтальон Галина Александровна Сокиркина до последнего на велосипеде под обстрелами развозила старикам пенсию. А что делать? Банк закрыли, единственный терминал оставался только в продуктовом магазине, но света не было и деньги с карточки не снимешь.
«Пенсионеры без денег не могут. А нам никто не станет платить зарплату за то, что будем сидеть и бояться. Поэтому приходилось рисковать», — разводит она руками.
… Когда уезжала, бросила прощальный взгляд на родной дом, со всех сторон по трассе виднелись столбы дыма, это горели поселки.
Сейчас Юлия трудится тоже на почте, ее оформили переводом в Курск. Иногда к ней в отделение приходят земляки, говорят, что видят ее в окошке и сразу дом вспоминается, как будто бы ничего не изменилось.
Юлия не хотела сперва писать заявление на новое жилье. «Ну, вроде как, если напишу, значит, признаю, что это все… Что мы туда больше не вернемся», — вздыхает женщина.
Тем более, что по закону при получения новой квартиры, прежняя собственность и земля отчуждается в пользу государства.
Но сейчас она даже рада, что успела оформить сертификат вовремя. Потому что после эвакуации десятков тысяч суджан а августе стало понятно, что квартир на всех сразу не хватит.
Не найдется в Курске столько объектов недвижимости одновременно на продажу. Их нет просто физически. Слишком много нуждающихся. А спрос растет и, соответственно, растет цена.
«Но если потом появится такая возможность, я все равно откажусь от этой курской квартиры, только чтобы вернуться домой», — не сдерживает эмоций женщина.
Оставьте ёлки…
По данным СМИ, в ноябре более 24 тысяч заявлений на сертификаты поступили от жителей приграничных районов, чья территория в данный момент оккупирована. Но пока что сертификаты выдают только тем, кто оформлял их еще весной, в первую очередь рассматриваются льготные категории населения — многодетные, матери-одиночки, инвалиды.
Жители Суджанского и Большесолдатского районов выходили на митинги, а переселенцы из Глушковского района обратились к президенту с требованием включить их в программу компенсаций. Но прежнее руководство области отказывалось расширять список, заявив, что это вызовет «отток трудоспособного населения». Сперва речь шла только о том, чтобы приобретать квартиры исключительно в самом регионе, но сейчас уже хотят разрешить и в других городах России. На какие хватит денег, конечно. Возмещают по метражу: один к одному. Но цена квартиры в условном поселке Теткине и в большом городе Курске — это большая разница. На что в Теткине можно было построить усадьбу, в Курске хватает на маленькую вторичку без ремонта.
В день, когда я находилась в областном центре, цена 1 м², установленная Минстроем России, составила 85 416 рублей, сообщает правительство региона. С 1 января 2025 года будет установлен новый показатель стоимости, ведутся переговоры с застройщиками.
На эти цели область уже получила очередной транш в размере 14 млрд рублей.
Стоимость 1 м² растёт каждый квартал, но распорядиться сертификатом надо успеть в течении полугода после его получения.
Люди очень ждут новой жизни, которая ассоциируется у многих из нас с Новым годом. Но в этот раз он настал на месяц раньше. Со сменой региональной власти.
Журналист и экс-депутат Госдумы Александр Хинштейн за несколько дней своего пребывания в ранге врио губернатора Курской области успел сделать несколько важных заявлений и провести прямую линию, атакованную хакерами. Одно из них СМИ уже охарактеризовали «анонсом большой чистки среди чиновников». Обязательно должны быть поставлены вопросы, насколько качественно строились оборонительные укрепления и велась эвакуация граждан, насколько сегодня грамотно предлагается социальная помощь, распределяются сертификаты не только на жилье, но и на лекарства льготникам .
Александр Хинштейн подчеркнул – во власти останутся далеко не все, кто чувствует за собой какие-то грехи перед народом. «Таким людям я сразу, на берегу предлагаю покаяться. Уверен, что это будет во всех смыслах правильно», — заявил новый региональный глава.
Один из последних громких скандалов при прежней областной власти связан с новогодним убранством Курска, на которые, по данным СМИ, мэрия запланировала израсходовать 15 миллионов рублей. В СМИ подняли бучу – нашли, куда тратить.
Но простые люди как раз против того, чтобы город был сер и гол, против того, чтобы окончательно посыпать голову пеплом.
«Не отнимайте у нас хотя бы новогодние елки, — просили все беженцы из ПВР. — Понятно, что сейчас очень непростое время. Но дети-то ни в чем не виноваты… Пусть хоть они порадуются празднику».
Сам Хинштейн первые дни ночевал в своем кабинете. Перевозить в Курск семью и детей на сегодняшний день не планирует. Но это как раз понятно. Пока же новый врио губернатора лично разбирается с многочисленными обращениями и просьбами граждан, которыми те его сразу завалили.
P.S. Врио губернатора сообщил, что провел переговоры с зампредом правительства Маратом Хуснуллиным о непрерывной выдаче сертификатов на жилье для жителей приграничья, и что средств, выделенных из федерального бюджета на эти цели, должно хватить вплоть до середины января 2025 года.
0
31.56
