«Ко мне подходит художник по гриму и говорит: «Дайте я вам слезки накапаю». Уточняю: «А зачем?» — «Вы что, сами плакать будете?!» Я говорю: «А как? Кривляться, морщить лицо, и вы мне нарисуете слезу?» — «Все сейчас так делают». А я так не могу. Я должна эти двадцать секунд прожить, пережить то, что чувствует моя героиня, и идти с ней дальше», — рассказывает Наталия Антонова.
— Нет во мне этого гена. По всем канонам я не должна быть актрисой, потому что не обладаю многими классическими актерскими качествами. Я даже на публике находиться не люблю, стесняюсь большого количества людей. Еще кроме амбиций, говорят, в актерской профессии важны связи и удача. Я никогда ни на то, ни на другое не рассчитывала. Меня так воспитали родители. Они говорили: «Только трудом можно добиться чего-то в жизни, и не важно, чем ты занимаешься». Сейчас я уже понимаю, что меня погубило бы наличие тщеславия и амбиций. Я бы занималась каким-то бесконечным самолюбованием, а не делом. На съемочной площадке я не качаю права, не устраиваю скандалы. Если вдруг у гримера не та кисточка, я свою достану. Платье не сходится? Я согласна на другое. Наша профессия не про это все. Зритель, который сидит у экрана, должен увидеть, что у моей героини ситуация похожа на ту, что происходит у него в жизни. Возможно, фильм поможет разобраться с его проблемой. Мне многие сейчас пишут: «Наталия, роль, которую вы сыграли, спасла меня от неправильного поступка». Тут каждый имеет в виду разное: развод, ссору с родителями, уход с работы…
— Вот вы говорите, что в профессии всего добились трудом. Неужели вам судьба не давала авансы, не было никаких счастливых случаев?
— Моими авансами были встречи с людьми, которые определили мою судьбу. Причем спасибо я могу сказать как великим профессионалам, так и совершенно случайным людям. Например, в профессию меня «привела» незнакомая девушка, которую я встретила на улице. Мне было 18, я училась в Гуманитарном университете, она ко мне подошла, сказала: «Меня зовут Марина. А как тебя?» — «Наташа». — «Ты куда идешь?» — «К метро». — «И я. Пошли вместе». И мы пошли. А потом она пригласила меня в «Ленком» на «Поминальную молитву». Этот спектакль меня потряс, и я решила стать актрисой. Год занималась в театральной студии, а потом поступила в Щукинское театральное училище. Меня взяла к себе на курс Марина Александровна Пантелеева. Я очень благодарна, что она меня заметила… Всегда буду признательна Александру Анатольевичу Ширвиндту, который отпустил меня, свою студентку, на четвертом курсе сниматься в моем первом фильме. А ведь имел полное право запретить: в тот момент он репетировал с нами дипломный спектакль «Два веронца» по Шекспиру и я была в главной роли…
Так что чудеса, конечно, случались. Даже если вспомнить историю с моим дебютом. Обычно я ужасно пунктуальная, а тут проспала первую пару. И с огромной скоростью неслась на философию. Вбежала в фойе института, и вдруг меня какая-то незнакомая женщина хватает за руку: «Здравствуйте, девушка, вы нам подходите! Приходите на «Мосфильм» на пробы». Я машинально спрашиваю: «А когда съемки?» — «Этой осенью экспедиция». Я подумала: «Нет, не получится». Но на пробы пошла. И меня утвердили в фильм «На заре туманной юности». Полный метр, историческая картина, у меня главная роль! Чудо. А какие партнеры! Любовь Соколова, Виктор Павлов, Лев Дуров, Римма Маркова. Мне 22 года, я не понимаю, куда смотреть, как двигаться, как себя держать в кринолинах. И никаких консультантов и подготовительного периода. Приехали в экспедицию — давай работать. Грим, костюм — и в кадр.
Снимали в Воронеже. Первая сцена у меня была с Риммой Васильевной Марковой, которая играла мою тетку. Представляете, какая это величина! Сказать, что я волновалась, ничего не сказать. Сердце выскакивало из груди. Прихожу в павильон с текстом сцены, на меня вешают микрофон и говорят: «Давайте познакомимся с партнершей». Подхожу к Римме Васильевне, а в глазах ужас. Она спрашивает: «Волнуешься?» — «Очень! Я ни разу в жизни не снималась в кино и не понимаю, как это». — «Да ты не волнуйся! Сейчас разберемся! Иди сюда, давай текст пройдем». И мы углубились в работу, сцена как будто сама собой снялась. Только потом я начала понимать, что есть крупный план, средний и общий. Это сейчас я уже затылком камеру чувствую, а тогда шла на ощупь. Смотрела на своих партнеров, больших артистов, и училась у них. Наблюдала, как Любовь Соколова работает. Я так ее любила, что смотрела все сцены, где она снималась, стоя за камерой… Сейчас все реже среди артистов встречаешь людей с такой теплой энергией.
— Но они все же есть…
— Да. У Ивана Охлобыстина особенная энергия. Работа с ним была подарком. Это человек любви. И в нем эта энергия любви невероятная. Ваня приходит на площадку, и все начинают улыбаться... Еще Дима Харатьян. Настоящий друг и потрясающий партнер. Мы с Димой работали на нескольких картинах. Как-то вместе снимались в сериале «Виола Тараканова. В мире преступных страстей». И вот очередной съемочный день для пяти артистов, которых собирали с огромным трудом из-за занятости. И я по пути на съемку попадаю в аварию, буквально бьюсь головой при резком торможении автомобиля. Звоню, предупреждаю, что опоздаю. У нас в профессии оправданием отсутствия на площадке артиста может быть только «смерть», поэтому мчусь на съемки с шишкой на лбу. Вхожу на площадку, все бросаются ко мне с расспросами: «Что с тобой?!» Я челку приоткрываю. Оператор прикинул: «Ничего, челка закроет. Сделаем грим. Можно еще в три четверти снимать…» Но пока меня гримировали, шишка заняла уже половину лба, и ко входу в кадр у меня заплыло лицо и совсем не было одного глаза. Надели большие розовые очки и как-то начали снимать…
Дима Харатьян, который тоже тогда был на площадке, в перерыве ко мне подошел и сказал: «Наташа, вот телефон очень хорошего врача, тебе нужно обязательно сделать МРТ, проверить глазное дно, нет ли сотрясения мозга». А ночью раздался звонок. Дима звонил из Красноярска, куда он улетел сразу после съемок. Там уже было раннее утро. Он спросил: «Ну, ты сходила к врачу?» Когда узнал, что еще нет, стал меня отчитывать… А еще он уникальный партнер. На картине «Другая жизнь», уже отыграв свой крупный план, Дима стоял за камерой и плакал, помогая мне сыграть мою часть очень важной финальной сцены расставания наших героев. Ему важно было меня поддержать. Хотя Дима мог просто реплики подавать или поручить это ассистентке и пойти отдыхать. Но он другой. Отдает всего себя профессии, и я у него этому училась. И не только у него. Мне повезло, я встретила много людей другой закалки и другого воспитания. Часто слышу на площадке от молодых: «Карандаш для слез дайте». Я не понимаю этого. Ко мне подходит художник по гриму и говорит: «Дайте я вам слезки накапаю». Уточняю: «А зачем?» — «Вы что, сами плакать будете?!» Я говорю: «А как? Кривляться, морщить лицо, и вы мне нарисуете слезу?» — «Все сейчас так делают». А я так не могу. Я должна эти двадцать секунд прожить, пережить то, что чувствует моя героиня, и идти с ней дальше.
— Кроме слез и страданий вы играете и любовь. Трудно даются постельные сцены?
— Не труднее, чем другие. Мне все равно, в машине проехать или постельную сцену сыграть. Кстати, во время съемок любовных сцен много смешного случается. Снималась как-то я в очень рейтинговом сериале «Дыши со мной» вместе с Антоном Макарским. А в нашем кинопроизводстве так устроено: мы «отбиваем» объекты. Допустим, сегодня объект «спальня» и в ней у меня 15 постельных сцен с перерывом на обед. Квартира, в которой снимали, оказалась маленькая, душная, от осветительных приборов жарко, и мы с Антоном с утра до ночи в постели. Лежишь и лежишь, только водички просишь или припудрить нос. И я в общем-то радуюсь, что в джинсах под одеялом лежу целый день, а не бегаю по улице, например. Ведь до этого я две недели отработала без выходных, физические силы на исходе. И вот мы полдня отсняли, потом обед. А после еды еще так спать хочется, но надо работать, опять свет зажгли. И вот отсняли первый дубль, общий план, переходим к крупным планам. А крупный план в сценах про любовь ох как важен... Темнеет, нужно переставить свет. И нам с Антоном говорят: «Пока не уходите, мы на вас свет ставим». Лежим.
Уже текст повторили, поболтали о жизни, и я расслабилась, он же мой однокурсник. Просыпаюсь от того, что я чуть ли не храплю, а группа смеется… Еще был смешной момент с Лешей Кортневым в «Другой жизни». Радик Аскаров, оператор, говорит: «Вы целуйтесь, обнимайтесь, а я возьму камеру на плечо и пойду по краю кровати». Мы с Лешей работаем, и вдруг — страшный грохот! Увлеченный съемкой Радик оступился и рухнул на пол… Ради красивого кадра и операторы, и артисты на многое способны. Часто самые красивые кадры рождаются в чудовищных условиях… Я с трудом переношу холод, а мне, как специально, все время приходится мерзнуть. Почти весь первый съемочный день в сериале «В чужом краю» я просидела в озере в ледяной воде, стоял сентябрь.
Конечно, у меня была дублерша для самых жестких, трюковых сцен, но крупные планы, сами понимаете, за актрису никто не сыграет. Признаюсь, я готова была впервые в жизни расторгнуть договор и сбежать с проекта, хотя я очень дисциплинированная артистка. Но как-то себя уговорила, а на следующий день пришлось выходить на площадку с температурой 38,5. В другом проекте уже поздней осенью нужно было в летней одежде улыбаться и радоваться, потому что на этом объекте мы работали последний день, свет уходил, нужно было переезжать. И всем плевать, что актриса посинела и изо рта валит пар. А иногда в сценарии написано, объект — павильон. Приезжаешь, а вместо обещанного павильона какой-то ангар без крыши и сверху падают снежинки. Но на экране должно быть лето, и я в легком платье. И дверью не хлопнешь… В такие моменты я себя уговариваю: ты очень хотела быть актрисой… Есть у меня при отсутствии амбициозности ген терпения. (Улыбается.)
— То есть у вас не романтическая, а героическая профессия?
— Получается, что да. Но у меня очень много хитростей, как не заболеть, как быть сильной. Например, я не курю, не пью алкоголь, высыпаюсь, себя не растрачиваю. Организую свое время, чтобы не терять энергию и «дожить» до конца проекта. У меня во всем правила и дисциплина. Конечно, когда съемки заканчиваются, я отдыхаю со своей семьей, мы занимаемся спортом, путешествуем. Еще у меня много хобби. Занимаюсь садом, обожаю готовить, шью, вышиваю и вяжу…
— Мне кажется, вы стремитесь быть идеальной…
— Есть такое. Днем я не позволяю себе даже прилечь на минутку. Мне кажется, еще успею лет через 30 посидеть, помечтать в кресле-качалке. Хотя вряд ли. Постоянно кручусь, что-то делаю по дому. Меня родители приучили с детства: нельзя бездельничать… Я привыкла к порядку, к режиму. Мне трудно расслабиться. Но я стараюсь. Раньше была прямая как рельса, такая правильная-правильная. Стремилась к идеалу во всем. Теперь разрешаю себе импровизации, стала спокойней. Не корю себя, если что-то не успела сделать. Я уже не одержима работой, как раньше. Хочется проводить больше времени дома. Старший сын почти взрослый мужчина, я не нужна ему каждый час, как раньше. Дети быстро вырастают, младшие уже подростки, и хочется насладиться общением с ними. Они уже даже намечтали, чем хотят заниматься. Никита увлекается скульптурой, Максим — программированием. Время летит быстро, скоро они вылетят из гнезда. Нужно учиться больше времени проводить с мужем вдвоем…
Честно говоря, у меня очень простая жизнь. Мне важно, чтобы все были здоровы, чтобы дом — полная чаша, я никого не обидела и сделала много хороших дел. Сколько себя помню, я играла в дочки-матери, хотела стать мамой и чтобы у меня была полная семья. Родители не настаивали, чтобы я окончила школу с золотой медалью, с красным дипломом институт и сделала карьеру. Мама учила готовить. Объясняла: у девочки всегда должен быть порядок, все должно быть чистенько, аккуратненько... Я вышла замуж, родила сына. Но первая моя семья не получилась. Когда я второй раз вышла замуж и родила мальчиков, готова была оставить профессию, но муж дал мне совет. Он сказал: «Ты актриса. Нельзя предавать мечту. Тебе нужно попробовать снова начать работать. Я тебя поддержу». Он понимал, чувствовал, что без профессии я зачахну. Нельзя мечту в помойку выбрасывать.
— Есть мнение, что для семейного счастья мужчина должен любить женщину чуть больше, чем его любит женщина…
— Не знаю даже. Мы никогда не мерились силой чувств с мужем… Я его очень люблю, и он меня. Абсолютно доверяю мужу и не боюсь будущего. Например, я спокойно отношусь к тому, что меняюсь и выгляжу не так, как в юности. Знаю, что Коля не разлюбит меня оттого, что у меня появилось несколько новых морщинок. Мы с ним родные люди. Он очень мудрый. Когда мы поженились, сказал: «Давай договоримся, если какие-то будут недопонимания, сразу садиться и разговаривать». Я все что угодно могу у него спросить, а он у меня. Мне может не понравиться его ответ, или ему мой, но это не повод ссориться. Мы бережем семью и друг друга, нам есть что терять. Оба понимаем: Господь нам послал любовь и такое больше не повторится. Глупо размениваться.
Когда мы встретились, мне было 30, мужу 38. Мы уже набрались опыта, наделали много ошибок и понимали, как хотим прожить вторую половину жизни. То, что нам друг с другом повезло, поняли почти сразу. Вы можете мне не поверить, но у меня такое чувство, что мы — близнецы. Допустим, я подумала, что на ужин приготовлю какое-то определенное блюдо. А муж у меня в это время в соседней комнате занимается своими делами. Я захожу к нему и хочу сказать: «А давай приготовим сегодня плов». Пересекаю порог комнаты, он оборачивается и говорит: «Может, плов сегодня сделаем?» И мы хохочем. Просыпаемся и хором можем сказать: «На велосипедах сегодня?» Вот еще пример, Коля курил, я попросила его бросить. Это был сложный процесс, но я его убедила, сказала, что хочу, чтобы он был здоров, мы жили долго и счастливо и умерли в один день. И он согласился бросить курить и сейчас благодарен мне за это. Теперь с удивлением спрашивает: «Что, я курил? Да не курил я никогда! Это был не я».
— А вы от чего-то отказались ради мужа?
— Кстати, да, многие думают, что с вступлением в брак у женщины все должно остаться как прежде — подруги, общение. Но брак — это в общем-то совсем другая жизнь. И это надо очень хорошо понимать… Мне было бы неинтересно жить с человеком в квартире параллельными жизнями. Я счастлива, что нашла мужчину, который со мной может и спортом заниматься, и путешествовать, и по хозяйству помочь. Меня часто спрашивают: как ты все успеваешь, как ты можешь спокойно уезжать на съемки и дома при этом все хорошо? Я объясняю: это не я такая прекрасная космическая женщина, мы оба хотим с мужем, чтобы у нас был уютный и теплый дом, и друг друга в этом желании поддерживаем. Например, если сегодня я задержалась на интервью, а муж пришел с работы раньше, Коля не будет демонстративно на диване книгу читать. Он ужин приготовит. Мы понимаем, когда кто-то много работает, надо помочь. И помощниц по хозяйству у меня нет.
Мне интересно самой быть мамой и самой свою жизнь проживать. Зачем мне выращивать розы, если я к ним не подхожу? Вот мы со средним сыном, Никитой, сейчас занимаемся ландшафтным дизайном. Он мне нарисовал схему клумбы, и мы с ним будем ее заполнять камешками, высаживать растения… Кстати, меня часто спрашивают: «Почему ты такая стройная? Наверное, ничего не ешь после шести?» Нет, просто я люблю полы мыть, гладить, заниматься садом. Я все это делаю сама, и сыновей к труду приучаю. И муж у меня наш дом достраивал собственными руками, когда горе-строители не смогли его достроить. Мы друг для друга живем. Я счастлива, что встретила человека, который меня слышит, понимает, с которым мы все делим — и горе, и радости. И пускай так будет всегда.
0
25.00
