Эксперты «Труда» - о том, почему вместо ответа на все вопросы о сбитом боинге общественности подбрасывают дешевые сенсации
Министр иностранных дел Нидерландов Франс Тиммерманс сделал сенсационное признание: один из пассажиров злосчастного малайзийского боинга был найден с кислородной маской на лице. Заявление бросилась цитировать пресса в надежде между строк обнаружить то, что тщательно скрывается даже спустя почти три месяца после катастрофы. Но кем, зачем и почему?
Международная комиссия расследователей дюжины стран работает третий месяц, но пока гора родила мышь. То есть подтвердили только то, что и так было известно: самолет был сбит. А вот кем и как, обещают сообщить только будущим летом. Почему? Или расчет на то, что боль от катастрофы уляжется, общественность успокоится? Ну а чтобы демонстрировать, что работа ведется, достаточно время от времени подбрасывать сенсационные детали.
Генеральный директор Консультативно-аналитического агентства «Безопасность полетов» Сергей Мельниченко предлагает оценивать факты: «Первый и главный вопрос: а как, собственно, проводилось расследование сразу после катастрофы? Неизвестно до сих пор, были ли вообще на месте падения самолета расследователи. Лишь на четвертые сутки там оказались представители МЧС Украины.
И кто может гарантировать, что к телам пассажиров до того или после того никто не прикасался? Эта таинственная маска на одном из тел вполне могла появиться именно тогда. Надо же представлять обстановку в момент разгерметизации: температура ниже −50, разреженный воздух, кислорода практически ноль. Даже если перед кем-то из пассажиров выскочила эта маска и он успел ее натянуть, то возникает вопрос: если человек падает с такой огромной высоты, то разве эта легонькая маска останется на лице? К тому же об этом не было ни слова в предварительном докладе о расследовании. Вызывает вопросы и само заявление министра иностранных дел: такое впечатление, что он хотел сказать нечто другое. Лично я рассматриваю этот факт как очередной слив дополнительной информации после появления доклада. То есть когда нечего сказать либо когда есть что сказать, но по неизвестным причинам говорить нельзя или не хочется, начинается вброс якобы сенсационных мелочей, будоражащих общественное мнение. А все на самом деле ждут одного ответа: чем и кем был сбит боинг».
Пока серьезная информация представлена лишь Министерством обороны РФ буквально через несколько дней после трагедии. Тогда на пресс-конференции на основании данных объективного контроля была озвучена информация о том, что наблюдали наши службы в районе, где был сбит лайнер.
Были обнародованы также предположения нашего оборонного ведомства о произошедшем, показана радиолокационная картина в виде фотографической информации. Она убеждает, что действительно в момент катастрофы в воздушном пространстве в непосредственной близости находилось то ли одно воздушное военное судно, то ли два. По идее, расследователи должны были принять ее во внимание.
«Проблема и в том, как читать предварительный доклад, — говорит Сергей Александрович. — В трактовке некоторых СМИ на свет появляются вместо отверстий на борту дыры, вместо тел — трупы и так далее. Делаются неверные выводы. Когда журналисты обращаются за разъяснениями, мы им отвечаем: самое главное — не то, что написано в докладе, а что не написано. С самого начала было ясно, что самолет погиб в результате вооруженной атаки на него. В данной ситуации первую скрипку должно играть военное расследование. Где, спрашивается, расшифровка аудиозаписей радиообмена военных диспетчеров с пилотами боевых самолетов? Где все планы полетов боевой авиации Минобороны Украины в день трагедии, записи всех переговоров между диспетчерами и руководителями полетов «Украэрорух» и командными пунктами управления полетами Минобороны, включая переговоры руководства «Украэро-руха» и ЦКП ВВС Украины? Где записи всех переговоров извне, поступивших в «Украэрорух» от гражданских (правительственных) лиц? Мы опубликовали у себя на сайте два десятка подобных вопросов, часть которых потом использовала в своем официальном запросе и Росавиация. Вместо ответа на конкретные вопросы появляется информация о маске. Думаю, что назвать это можно некоторым политическим компромиссом. Непонятно, почему на фоне выступлений по поводу катастрофы различных чиновников до сих пор молчит Международная организация гражданской авиации — ИКАО. Ведь налицо серьезнейшее трагическое происшествие, вызвавшее резонанс во всем мире и эскалацию политической напряженности. А между тем из доклада выясняется, что ИКАО ограничилась «консультацией расследователей по процедурным вопросам».
«Мне довелось побывать в парижском региональном бюро ИКАО, — продолжает Мельниченко. — Обменивался мнениями с зарубежными коллегами по поводу этой катастрофы. Все пожимают плечами и вспоминают, как эта организация скрупулезно и оперативно провела в 1983 году расследование инцидента со сбитым над Сахалином южнокорейским боингом. Сейчас эта организация в основном занимается составлением планов работы, для того чтобы потом об их выполнении отчитаться».
Роль ИКАО в выяснении причин этой трагедии, по мнению нашего эксперта, ничтожно мала. А потому налицо политическое давление, которое начало оказываться сразу, причем абсолютно всеми сторонами без исключения. Одни валили на других, другие валили на третьих, третьи валили на первых. Мельниченко все же считает, что более или менее полная информация есть у расследователей, просто она, может быть, сейчас по политическим мотивам не ко времени.
С другой стороны, если и у нас есть все данные объективного контроля произошедшего — это стопроцентно четкая картина того, что же произошло 17 июля, — почему бы нам их не обнародовать? Мельниченко отвечает так: «Это как в шахматной партии, когда партнер выжидает ход противника, чтобы найти адекватный ответ. В этой крайне политизированной ситуации, даже если есть на руках серьезные доказательства, до поры до времени их надо хранить. И если давление на российскую сторону будет возрастать, то, уверен, нам есть что ответить. Причем не на уровне маски, появление которой спустя столько времени более чем странно: Сегодня ясно одно: самолет летел по открытому для полетов воздушному пространству, но был сбит. Значит, налицо недоработка тех структур, которые не закрыли своевременно воздушное пространство. Если вы закрываете воздушное пространство для эшелона полетов 320, а самолет сбивают на эшелоне 330, значит, наверное, вы допустили какую-то очень серьезную, катастрофическую ошибку. И оправдания украинских властей, что самолет сбит якобы ополченцами «Буком», предоставленным Россией, рассчитаны на обывателей. Для Международной организации гражданской авиации это не аргумент — ИКАО уже опубликовала письмо государствам о необходимости менять требования к закрытию воздушного пространства при проведении полетов над зонами вооруженных конфликтов. Не летай туда, где война. Нельзя туда летать, это опасно. Если ничего не было сделано для предотвращения полетов над территорией, где ведутся боевые действия, значит, вот основная ошибка. А признавать ее не желает тот, кто должен нести ответственность».
148.0
17.60
