ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Фев. 17, 2017

Рожденные в ISIS

Рейтинг:

Автор: ДМИТРИЙ ОКРЕСТ. GQ

«Исламское государство»* стало настоящей медиаимперией зла. GQ разбирается, как это случилось.

Организация, запрещенная в РФ.

О том, что древняя Пальмира снова захвачена, одними из первых сообщали не сирийские и не западные СМИ. Главным поставщиком новостей о еще недавно освобожденном от террористов городе стало информационное агентство Amaq News, принадлежащее «Исламскому государству». Эта вылазка для террористов была важна не только с военной, но и с пропагандистской точки зрения. В мае в Пальмире, отбитой правительственными войсками, торжественный концерт давали музыканты Мариинки, а теперь в ней снова оказались те, кто взрывал стены древнего города. Еще раньше, пока к иракскому Мосулу, сердцу ИГ, стягивались коалиционные войска, по сайтам исламистов распространялась аудиозапись: «Эта битва и великий джихад, который сейчас ведет «Исламское государство», только укрепляют нашу твердую веру в промысел божий и уверенность в том, что все это лишь прелюдия к победе», – вещал по-арабски мужской голос. Этот голос предположительно принадлежал лидеру ИГ Абу Бакру аль-Багдади. Он не выступал с речами больше года, но когда речь зашла о ключевой битве, в которой может решиться судьба ИГ, пропаганда оказалась важнейшим инструментом. ИГ стало не просто первой террористической группировкой, основавшей собственное квазигосударство, халифат. Его сторонники, осознав важность медиа, первыми превратили исламистскую организацию в полноценную медиаимперию, использующую все доступные площадки и форматы. Эта империя построена на зверствах и потакании самым темным сторонам потенциальной аудитории. Хотя это феномен, теперь изучаемый философами и исламоведами, контент, который производит ИГ* и о котором идет речь в этой статье, нормальных людей может только отталкивать и ужасать. Но оттого не перестает быть феноменом.

Когда в 2014 году в Бразилии футбольные фанаты, желая узнать результаты матча, открывали в Twitter хэштег #WorldCup, то видели отрубленные головы иракских полицейских с комментарием сторонников ИГ*: «А это наш мяч... из кожы». (Орфография оригинала сохранена. – Прим. GQ.) Другой пример твиттер-активности исламистов – их топовый аккаунт ISILCats (уже заблокирован): на фото бойцы улыбались и позировали с котами-мяуджахедами. Вместе с фотографиями котиков они ретвитили картинки с кишками врагов и счастливыми лицами вдов шахидов. Ирония не чужда террористам, как пример – иллюстрированный путеводитель Hijrah to the Islamic State. В духе путеводителя «Афиши» авторы поясняют, чтó взять из дома перед поездкой в Ракку и куда зайти в Турции накануне перехода границы с Сирией.

Троллинг в Twitter, аккаунты в «Одноклассниках», цитаты из Лени Рифеншталь и даже гангста-рэп – сторонники ИГ* первыми среди исламских экстремистов стали говорить с миром на единственном понятном большинству языке – языке поп-культуры.«Арабская молодежь буквально живет в сети – Facebook, Twitter и YouTube чрезвычайно востребованы. Поэтому многие ближневосточные политики уже отказались в их пользу от персональных сайтов. Часто власти обязывают имамов утверждать пятничные проповеди, поэтому те не могут оперативно отвечать всем вопрошающим. Так видеохостинги заполонили проповеди из подпольных мечетей», – рассказывает руководитель Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Василий Кузнецов. Специализация Кузнецова – политический ислам и его идеологическая трансформация. Востоковеда самого неоднократно пытались завербовать во время полевых исследований.

По-настоящему известным халифат стал в 2014 году. Медиацентр ИГ* «Аль-Хаят» позволил зрителям следить за моджахедами в режиме онлайн. До авианалета США 30 августа 2015 года им руководил сириец Абу Мухаммад аль-Аднани, глава пресс-службы ИГ*. У него вполне рутинная по ближневосточным меркам биография: воевал с американцами, отсидел, за его голову назначали награду в $5 млн.

По данным Центра по борьбе с терроризмом Военной академии в Вест-Пойнте, к моменту гибели аль-Аднани количество выпущенных медиацентром ИГ* роликов опустилось с 700 до 200 в месяц. Освободившуюся должность занял иракец Ваиль Адиль Хасан Салман аль-Файяд, получивший прозвище Абу Мохаммед аль-Фуркан (за руководство al-Furqān Media Foundation). Эта организация начала промоушен халифата еще в 2006-м, выпуская DVD, печатая листовки и плакаты. Но тогда пропаганда ИГ* была далека от нынешних масштабов.

В книге «Исламское государство. Армия террора» джихадисты, отвечая на вопросы авторов, постоянно повторяли, что учли ошибки предшественников и потому так мощно противопоставили свою пропаганду иностранным медиа: «Не слушайте, что говорят о нас, слушайте, что говорим мы». Профессор Василий Кузнецов выделяет несколько наиболее популярных видеожанров ИГ*, дополняющих друг друга: проповеди религиозных авторитетов, бодрые и полные оптимизма зарисовки с войны и приветы соратникам.

«Видеоприветы соратникам на родине, угрозы сионистам и вашингтонским «крестоносцам» – давний жанр. Он по-прежнему возбуждает значительную часть арабской публики, но ИГ* первым смогло в нужной пропорции смикшировать религиозный пафос и стрелялки под религиозные напевы», – утверждает востоковед.

Наказы распространяются в том числе через закодированное приложение для обмена аудиосообщениями Zello. Когда начались блокировки в Facebook и Twitter, для коммуникации с новообращенными пропагандисты ИГ стали использовать онлайн-сервис Ask.fm, через который московские подростки обычно спрашивают друг у друга про всякие пошлости. Затем ИГ перешло в «Одноклассники» и «ВКонтакте», в которых на официальных страницах муниципалитетов халифата педантично сообщается об успехах: вот казнены враги Аллаха, вот молодежь радуется Рамадану, вот выдавили шиитов, вот открыли киоск с мороженым. Когда российские соцсети стали блокировать эти аккаунты, исламисты перебрались в Telegram.

ПИАР НА КРОВИ

До распространения интернета террористы вербовали соратников вживую, подлавливая их после пятничных молитв в мечетях. Первый джихадистский сайт под названием «Исламский медиацентр» появился в 1991 году, и лишь спустя пять лет исламисты завели еще один. Страничку Azzam.com назвали в честь Абдуллы Аззама, наставника бен Ладена. Сайт открыл студент лондонского колледжа Бабар Ахмад, решивший увековечить погибших моджахедов Боснии, Чечни и Афганистана. Власти заблокировали портал в 2001 году – после атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке. Бабар не растерялся и основал одноименное издательство. Свое существование оно прекратило в 2013 году, когда Бабара Ахмада из Великобритании экстрадировали в США, где осудили за поддержку терроризма.

На смену Azzam.com пришел проект «Аль-Каиды»* As-Sahāb. Дебютной работой стала съемка подрыва американского миноносца в Йемене. «В отличие от ИГ*, усилия бен Ладена не были направлены на тотальное насилие. Если сравнивать террористическую деятельность с кинопроизводством, то «Аль-Каида»* снимала редкие блокбастеры. ИГ* же перешло к массовым сериалам», – рассказывает исследователь Кузнецов.

«Исламское государство», в отличие от предшественников, использует всю мощь современных медиа. «Ребята из северокавказских лесов гордо рапортовали, что готовы держать оборону против ядерного зверя, но у них был лишь сайт «Кавказ-центр», который стилистически застрял в 1990‑х. Приходилось буквально неделями дожидаться сводок об успешных операциях. «Аль-Каида» – это простые трудяги джихада, перед которыми ставили камеру, и они вели долгие разговоры на арабском языке. Позади диктора сидели хмурые мужчины: поглаживали бороды, сурово смотрели в камеру. Никакого динамизма!» – вспоминает пресс-секретарь Ассоциации русскоговорящих мухаджиров (переселенцев) в Турции Салман Север. В прошлом он координатор «Национальной организации русских мусульман» и амир «Джамаата русских мусульман Петрограда». В Турцию переехал после уголовного дела за статью об исламе и «приморских партизанах».

В декабре 2014 года директор ФБР Джеймс Коми заявил, что террористы ИГ* вещают на 23 языках. Крестьянин в Кашмире и потомок мигрантов в Брюсселе оперативно получают на понятных им языках одну и ту же информацию от Amaq News Agency, того самого, которое опережало официальные СМИ с новостями о Пальмире. Предоставив аудитории регулярный поток информации в любых доступных формах, халифат в самом деле смог состязаться с западными медиа.

РЕАЛИТИ-ШОУ

«Во имя Аллаха, благословение пророку Его. Мое сообщение братьям по халифату: советую всем вам бояться Бога», – говорит бородатый юноша в кожанке и черном берете а-ля Че Гевара. Камикадзе садится в набитый взрывчаткой броневик, просит передать привет матери. Соратники подбегают проститься и следом едут на задание. Трогательная сцена прощания и следующая за ней стычка с курдскими ополченцами в марте 2015 года под Мосулом должны были стать частью очередного агитационного ролика. Но что-то пошло не так. Камера на шлеме игиловского автоматчика зафиксировала не очередной красочный бой в духе «Матрицы», а прифронтовую неразбериху и бесславную гибель оператора.

Как и в фильмах «Мой личный штат Айдахо» и «Человек дождя», герои джихадистского роуд-муви все время находятся в пути и испытывают себя. Выбранный ИГ* жанр стал классическим примером того, как поп-культура легко объединяется с религиозным фундаментализмом. Усилия агитаторов не проходят даром: их ролики понятны широкой аудитории и по-прежнему набирают сотни тысяч просмотров, даже несмотря на блокировки.

ИГ* нельзя назвать первопроходцами war porno, в котором снятый в HD шутер очаровывает развалившегося на диване зрителя, вынужденного подавлять свою агрессию. Первыми GoPro-камеру прицепили к шлемам американцы во время иракской кампании – прежде всего они хотели задокументировать собственную удаль. Обывателям понравилось, и в итоге такие трансляции с полей боевой славы американского оружия стали восприниматься как продолжение спилберговского «Спасти рядового Райана». Почти по той же схеме популярность обрел четырехсерийный агитационный фильм ИГ* «Звон мечей». Его боевики обнародовали за две недели до наступления на Мосул. На протяжении часа террористы то с помпой врываются на базы противника, то метко подрывают машины, то убивают одетых в оранжевые робы европейцев, то расстреливают вероотступников, поправляя выбившиеся из-под арафатки кудри. Самые «удачные» моменты показывают в рапиде. Вот квадрокоптер взмывает ввысь, демонстрируя панораму боя, потом операторская восьмерка, монтажная вставка и затемнение. Усилия режиссеров из ИГ* видны. Например, казнь солдат сирийской армии в 2014 году снимал десяток операторов.

И пропаганда работает. Именно из-за «Звона мечей», заявил телеканалу «Аль-Джазира» экс-советник по обороне Ирака Муваффак аль-Рубаи, 30 тысяч солдат в июне 2014 года без боя оставили мегаполис, побросав оружие. Штурм города сопровождался инфобурей в Twitter: 40 тысяч твитов под хэштегами #AllEyesOnISIS и #Iraqwar рапортовали об успехах халифатчиков. Они называют это твиттер-бомбами.

ЗРИТЕЛИ

«Жуткие сцены казней и разрушений и есть именно то, что ИГ* использует для привлечения сторонников», – заявила в интервью NBC директор SITE Intelligence Group Рита Кац, которая занимается аналитикой в сфере экстремизма. Вместе с тем Салман Север отмечает, что «среди серьезных пацанов не принято говорить, что мультик зацепил». «Но я могу точно сказать, что люди обратили внимание на сочную картинку, сделанную как боевик», – добавляет он.

«В большинстве случаев в ИГ* идут искатели приключений, у которых дома не было ни гроша. Они начитались сообщений в соцсетях и почувствовали себя джихадистами. Это 19-летние болваны, ищущие, чем бы заняться в жизни, поэтому вернуться назад их не заставить даже силой», – рассказывал авторам книги «Исламское государство. Армия террора» экс-сотрудник Управления по борьбе с терроризмом. Майкл Вайс и Хасан Хасан опубликовали свой труд в 2015 году, и он мгновенно стал бестселлером, так как Запад никак не мог отойти от кризиса с мигрантами.

«ИГ* развернуло активную и агрессивную пропагандистскую кампанию в духе современной поп-культуры для вербовки иностранных боевиков», – говорят уже в российской Генпрокуратуре.

Руководитель Центра арабских и исламских исследований Кузнецов выделяет три категории симпатизантов ИГ*: нищая молодежь, студенты и девушки, решившиеся стать невестами джихадистов.

В исследовании «Инженеры джихада» Диего Гамбетты и Стеффена Хертога говорится, что в террористы идут в первую очередь те, кто учится на инженеров, затем с большим отрывом – студенты, изучающие исламские науки, за ними – медики и программисты, меньше всего гуманитариев и юристов. Сами джихадисты подтверждают, что для совершения терактов гораздо эффективнее использовать технаря с профессиональными навыками, а следовательно, именно на этих факультетах нужно сосредоточить агитацию.«Молодежь – это вообще непаханое поле. Для многих стало важным, что ИГ* ставит себя с позиций силы. В агитации прочих организаций активисты презентуют себя как вечных терпил: «Мы унижены, мы слабы, нас опять бомбят, кафиры поставили над нами жесткий режим», – объясняет пресс-секретарь Ассоциации русскоговорящих мухаджиров Салман Север.

РУТИННОЕ НАСИЛИЕ

В пригородах арабских городов нет институтов социализации: мало школ и клубов, традиционные религиозные сообщества из-за сотрудничества с властями потеряли уважение, отмечает Василий Кузнецов.

Потенциальная клиентура джихадистов окружена повседневным насилием, все отношения регулируются как отношения между бандами, а значит, чтобы запомниться, нужно удивлять, считает востоковед. «Силы Запада и халифата неравны, вот и приходится разговаривать с позиции подчеркнутой жестокости. Для исламской молодежи, выросшей среди комиксов и боевиков, это понятная логика. «Исламское государство»* для них – это то, ради чего можно положить свою голову. Здесь много крови и приключений, а победитель получает награду на небесах», – утверждает Север.

В 2014 году «Аль-Каида»* запретила своим подельникам в качестве агитации использовать умерщвление людей, и ИГ* сразу же заняло освободившуюся нишу. Через полтора месяца после того, как ИГ* взяло Мосул, прогремел короткометражный ролик, после которого о группировке узнали уже все. Зрители увидели на экране похищенного в 2012 году американского журналиста Джеймса Райта Фоли в оранжевой робе. Появление журналиста предваряет речь президента Обамы и кадры бомбардировки Сирии. Затем одетый во все черное Мохаммед Эмвази, он же Джихади Джон, предостерегает США от дальнейшего вмешательства и начинает перерезать горло корреспонденту. В лучших традициях shockumentary экран внезапно темнеет: мы видим отделенную от туловища голову Фоли и следующую жертву. Всего вышло три минутных выпуска – каждый раз в начале показывали, что было в прошлых сериях, и демонстрировали нового пленника, напоминая, что продолжение следует. Массовая казнь на развалинах античной Пальмиры имела такой же проработанный сюжет и логику расположения актеров, в чем усмотрели отсылку к древнегреческому театру.

Режиссеры ставят зрителя в положение вуайериста, который подглядывает за настоящей жизнью, подтверждаемой на экране через реальную смерть, отмечает французский режиссер Жан-Луи Комолли в своей книге «ДАИШ. Кино и смерть». «Образы ИГ* можно смотреть с точки зрения извращенного наслаждения, и они это знают. Своими роликами ИГ* вызывает у зрителя желание, в котором он себе не признается, – подглядеть сцену настоящей смерти. Даже нацисты прятали свои массовые убийства и не использовали их в качестве инструмента для пропаганды войны. ИГ* же не стесняется этого и стремится показать, что они готовы убивать и хотят делать это публично», – говорит Комолли. Медиацентр «Аль-Хаят» старается найти самые болезненные и жуткие сценарии для каждого из следующих видео. Есть интрига, и зритель в нетерпении, ведь никто не знает, что его ждет в следующем кадре: утопят в фонтане? Затащат под гусеницы танка? Посадят в пушку и выстрелят? Размозжат голову из дробовика? Заставят сидеть на минах? Сожгут в клетке?

«Мы знаем, что будет кровавое шоу, но хотим узнать, что нам приготовили на этот раз. Это продолжение сериального сознания, присущего обществу спектакля. Это не «Санта-Барбара» с предсказуемым сюжетом, а X-Files, где каждая серия – законченный сюжет», – рассуждает Салман Север из организации мухаджиров, работавший продюсером и в театре.

Увиденное так шокировало западных зрителей, что подоспевшие конспирологи назвали казнь Фоли фальсификацией и объяснили происходящее происками Госдепа. В качестве своей правоты они кидали в обсуждения ролики, в которых показан съемочной процесс обезглавливания в неизвестном павильоне. Любители заговоров требовали показать, как Джихади Джон долго и нудно разрубает позвонки, но такую экзекуцию можно наблюдать только в случае казни местных. Впрочем, правила киноиндустрии уже понимают не только игиловцы – так, в 2015 году ваххабиты из «Армии ислама»* опубликовали ответку: одетые в оранжевые комбинезоны конкуренты по джихаду казнят халифатчиков в черной форме.

В июне 2015 года во время авианалета был убит 33-летний Ахмад Абусамра. По сообщениям Daily Mail, именно он координировал обезглавливание двух британцев и трех американцев. Родившийся в 1981 году в Париже Абусамра вырос в элитном районе Бостона, где с отличием окончил Северо-Восточный университет и устроился работать в телекоммуникационную компанию, то есть был тем самым технарем, на которых в вербовке ориентируется ИГ*. Его отец – эндокринолог в Массачусетском общем госпитале и бывший вице-президент Общества мусульман Америки в Бостоне, но самому Ахмаду хотелось больше кутежа. В 2004 году он отправился в Ирак, в 2009-м был арестован за попытку купить автомат, затем знакомится с братьями Царнаевыми, организаторами подрыва марафона, и попадает в список most wanted.

Отчасти популярностью и эффективностью своей медиастратегии ИГ* обязано традиционным западным медиа. Свойственная им склонность к сенсациям создала приукрашенный образ группировки, что придало ей зловещую привлекательность в глазах молодежи, считают авторы книги «Исламское государство. Армия террора». Аудитория увидела таких же, как они, людей, решившихся отказаться от комфортной жизни ради джихада. С 17 сентября по 17 октября 2014 года англоязычную аббревиатуру журналисты повторили свыше четырех миллионов раз.

СНАФФ

Продукцию ИГ* все чаще сравнивают с продаваемым в dark web снаффом. Снафф – это реальные ролики, в которых показывают изнасилование или убийство. Мрачный жанр повлиял на стилистику фильмов «Девушка с татуировкой дракона» и «Дипломная работа». «Раньше видеозаписи пыток, убийств и террористических актов тяготели скорее к документальности, они записывались без какого-либо представления о стилистических доминантах итогового видеопродукта. Использовав многочисленные приемы, большей частью заимствованные у Голливуда, исламисты нового поколения вывели жанр террористических видео на новый уровень», – объясняют антропологи Сергей Зотов и Александра Мороз в философском журнале «Синий диван».

Новый киноязык джихадистов они изучали, закрывшись в квартире на несколько часов и неотрывно просматривая кровавые видео. Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачняка на мониторе, антропологи ели пломбир. На улице жарило летнее солнце, а они как под микроскопом изучали ролики, найденные в dark web. «Абсолютно очевидно, что все происходящее реально и жертвы убиты, но я смотрел эти ролики как материал для исследования, поэтому ни радости от просмотра, ни апатии, ни отвращения – это был вынужденно безэмоциональный просмотр», – делится с GQ своими наблюдениями Зотов.

Автор исследования заметил, что ориентализм виден в каждом кадре – экшен происходит исключительно среди барханов и мечетей, то есть на территории, которая на Западе ассоциируется с Востоком. ИГ* копирует не только старые клише, но воспроизводит культурные коды современности.

«В источниках исламского права нет установки, что врага нужно казнить изощренным образом, нет акцента на показательных формах жестокости. ИГ* исхитряется, чтобы не повторять однотипные сцены убиения. Вот в Иране геев уже которое десятилетие стабильно вздергивают на строительном кране, а в игиловской калейдоскопичности форм умерщвления людей нет духа Корана», – рассказывает Салман Север.

МУЗЫКА ДЖИХАДА

«Брат мой, просыпайся скорее», «Мы будем двигаться вперед к совершенству», «Когда начинается война, мы бежим на нее» – говорят сами за себя названия треков лейбла Ajnād Foundation, который с 2013 года в халифате ответственен за идеологически верный саунд. Нашиды – это мужские песнопения без сопровождения музыкальных инструментов, так как их использование не допускается религией. Тем не менее в соцсетях полно треков, смонтированных под танцевальную музыку типа трэпа или дабстепа.

Молодежное подражание назвали jihadi cool. В нулевые образ джихадиста стал популярнее, чем гангстера из черного района. На селфи западных тинейджеров появились хиджабы, в России отголоском стало увлечение чеченским бардом Тимуром Муцураевым и паблик «Скинхеды & моджахеды», в котором пользователи лайками определяли, чье фото «няшнее» – националиста или исламиста.

Подборки игиловских гимнов на арабском, английском, французском, немецком, русском и турецком языках, несмотря на регулярные зачистки, по-прежнему есть на YouTube, «ВКонтакте» и SoundCloud. Песни продюсировал ныне покойный гангста-рэпер Денис Кусперт по прозвищу Дезо Догг, а лирику сочиняет сирийская поэтесса Ахлям ан-Наср. В 2011 году она прославилась призывами свергнуть сирийского президента Асада. Девушку официально признали певицей джихада, ведь для арабов владение словом – это добродетель и почетное искусство.Несмотря на афроамериканские корни, музыкальной подмогой выступает и рэп. Если ввести в поиск jihadi rap videos, то в десятках видео в духе МТV-клипов поездку на Ближний Восток рекламируют как веселое сафари. На баттлах в арабском мире читают и за ливанскую «Хезболлу», и за египетских «Братьев-мусульман»*: эмси обличают тиранов, прославляют Пророка и призывают к борьбе. Если джихадистские рэперы могут призвать к праведному образу жизни лишь на YouTube, то в том же Тунисе могут спокойно клубиться салафитские рэперы, ратующие за возвращение к корням мирными средствами.

ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ КАРТИНКА

Фильмография ИГ* не ограничивается боевиками. Например, в ленте «Щебет моджахедов» мирные жители рассказывают, как они довольны провозглашением халифата. Никогда прежде группировки не могли рассказать о гражданских успехах, а тем более упаковать их в симпатичную форму. Британского журналиста Джона Кэнтли, в отличие от его товарища Фоли, решили не убивать – он стал ведущим программы «Одолжите ваши уши». В первых выпусках он вслед за суфлером клеймил империализм. Затем, гуляя по Мосулу и другим оккупированным городам, расспрашивал жителей, как им классно живется при шариате. Возможно, это проявление стокгольмского синдрома – сестра заложника заявила, что он верит многому из того, о чем говорит. А может, Кэнтли правда в это поверил.