1 июня президент России Владимир Путин провел совещание с руководством Центризбиркома и членами рабочей группы по подготовке предложений о внесении поправок в Конституцию и назначил всенародное голосование на 1 июля. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, как принимали во всех отношениях выдающееся и беспримерное, по его мнению, решение.
Это все-таки оказалось неожиданным. Казалось, такое не может быть так сразу, вдруг. Но Владимир Путин был тут ни при чем. Он же в самом начале сказал:
— Члены рабочей группы по подготовке предложений о внесении поправок в Основной закон, в Конституцию Российской Федерации, выступили с инициативой провести сегодня совещание в таком представительном составе.
Президент кратко изложил историю вопроса: действительно, за два месяца разобщения трудно припомнить некоторые необязательные, уже казалось, вещи.
— Мы с вами хорошо знаем,— рассказал Владимир Путин,— вся страна хорошо знает (да ладно, весь мир хорошо знает.— А. К.), что был назначен конкретный срок, конкретная дата проведения всероссийского голосования по поправкам в Конституцию. Но в связи с распространением коронавирусной инфекции мной было принято решение… 25 марта это решение было оформлено соответствующим нормативным актом… Мы перенесли (Я МЫ Владимир Путин. То есть решение было принято «мною», но перенесли все-таки «мы».— А. К.) дату всероссийского всеобщего голосования по поправкам в Конституцию исходя из основного, главного приоритета — сохранения жизни и здоровья наших граждан. Ничего не может быть важнее этого.
С тех пор что-то, видимо, изменилось. Да, изменились приоритеты. Но какие?
То ли коронавирус ослаб настолько, что не может больше сопротивляться всенародному голосованию, то ли народ стал здоровее и может наконец сделать то, что давно хочет.
— Исходим из того, что по мере улучшения ситуации с этой пандемией мы, конечно, возвращаемся к нормальной жизни, в том числе должны подумать и о дальнейшей работе над поправками в Конституцию,— добавил президент.— За то время, с которого мы начали заниматься борьбой с пандемией, произошли серьезные события, и в целом, хотел бы это подчеркнуть, нам всем вместе удалось решить главную задачу — не допустить взрывного характера развития ситуации по негативному сценарию. Это позволяет нам возвращаться к нормальной жизни. Обстановка, как видим, постепенно стабилизируется.
Слово досталось сопредседателю рабочей группы по подготовке поправок Талие Хабриевой. Оказывается, рабочая группа все это время «продолжала свою деятельность». Особенно когда все сосредоточились на борьбе с пандемией, члены рабочей группы сосредоточились на онлайн-общении с европейскими коллегами.
— Главное, что могу сообщить,— заверила Талия Хабриева,— результаты многочисленных дискуссий подтвердили актуальность поправок.
Это произошло, по ее словам, после встреч, а также лекций членов рабочей группы. То есть члены группы читают лекции коллегам, и пока делают это, окончательно утверждаются в мысли об актуальности поправок.
Специальное обсуждение, как она сказала, прошло в Академии наук:
— Еще в марте, на заседании президиума РАН, были рассмотрены поправки к Конституции о государственной поддержке науки… Так случилось, что эта значимость стала очевидной не только для ученых, но и для всех… Кто ожидает прорыва в лечении коронавирусной инфекции! А он невозможен без адекватного правового регулирования науки, технологий, чтобы мы могли так быстро, надежно отвечать на такие вызовы!
Это был удар ниже пояса. Ведь с этим невозможно было спорить. Иначе ты из противников коронавирусной инфекции автоматически превращался бы в ее сторонника.
— Я хочу напомнить, настойчиво, как предлагал доктор Рошаль, член нашей рабочей группы, поправку о единых правовых основах системы здравоохранения,— продолжила Талия Хабриева.— И это было поддержано! И мы теперь понимаем, что такая донастройка создает новые возможности для функциональной скоординированности…
И в общем, дальше можно не продолжать. И даже нужно.
И теперь наконец понятно, чем мы обязаны тому, что у вируса начали опускаться руки. Потому что наконец-то донастроили. Так как это было поддержано.
95% населения уже поддержали медицинскую часть поправок, по мнению Талии Хабриевой. Так они (незаметно для многих, а может быть, даже для подавляющего большинства) и вошли, как она сказала, оказывается, в нашу жизнь — как тот же самый коронавирус.
— Это уникальное явление,— признала она,— правовой феномен! Когда поправки еще не вступили в силу, а уже определяют содержательное наполнение законодательства.
Это было скорее лишнее замечание, тем более в таком торжествующем тоне. Оно, можно сказать, обессмысливало всенародное голосование: поправки и так уже определяют все, что нужно. Вопрос, кому? Вот именно.
Владимир Путин тем временем удовлетворенно кивнул и дал слово Павлу Крашенинникову, еще одному сопредседателю.
— У нас поправки,— подтвердил он,— не только сформированы, но в значительной степени прошли практическую обкатку.— До вступления необходимо всенародное голосование (ах, все-таки зачем-то необходимо.— А. К.), это даст возможность обществу фрагментарные практические наработки преобразовать в систему!..
Павлу Крашенинникову, который решил все-таки, видимо, деликатно поправить коллегу, нелегко давалось объяснение необъяснимого.
— У нас,— оговорился он между тем,— есть нормы, которые изложены в Конституции, но которые, тем не менее, не очень видны обществу… Связанные с поддержкой НКО (некоммерческих организация.— “Ъ”), с поддержкой волонтерства…
То есть оказывалось, что и НКО, и волонтерству можно помогать и вовсе безо всяких поправок к Конституции. Ей-богу, Павел Крашенинников говорил крамольные вещи прямо в глаза президенту.
Система единства публичной власти также, считает господин Крашенинников, уже работает:
— Уже раскрывается как никогда! — заверил он.— Поручения все и единство публичной власти в борьбе с пандемией, оно, в общем-то, используется очень даже хорошо… Очень здорово!
Он считает, что обществу пора принимать системные решения. Оно все-таки созрело для этого.
— И таким решением,— пояснил он,— является всенародное голосование! Я бы на этом закончил.
Действительно, сказать больше было и нечего.
— Не могу ни с вами не согласиться,— кивнул президент,— ни с предыдущим выступающим. Некоторые вещи мы уже имплементируем в жизнь еще до принятия поправок. И это говорит о том, что те поправки, которые предлагались, востребованы! Просто абсолютно востребованы!
И сами, как мы видим, уже пробили себе дорогу, безо всякого голосования.
Но был и третий сопредседатель рабочей группы, Андрей Клишас.
— Информированность о содержании поправок очень возросла в последнее время,— внес он новый оттенок в обсуждение, пользуясь результатами опросов ВЦИОМа и непосредственных разговоров с его сотрудниками (до или после опроса? — А. К.).— Это притом, что основное пространство было занято информацией о борьбе с коронавирусной инфекцией!
Впрочем, время прямой рекламы поправок в рекламных блоках федеральных телеканалов сюда ведь не входит, скорее всего. А может, и входит.
— Это, наверное, говорит о том, что поправки продиктованы людьми (и мы даже знаем какими.— А. К.), продиктованы жизнью! Информированность, Владимир Владимирович, достигает 97%! И касается всех возрастных групп (и даже групп риска. Впрочем, в деле голосования таких групп, очевидно, не существует.— А. К.)! Люди действительно вникли в содержание поправок! — убеждал Андрей Клишас президента.
Это был, видимо, последний человек в стране, которого оставалось убедить.
— Но все-таки остаются опасения,— неожиданно произнес Андрей Клишас,— что та социально ориентированная политика, которую сегодня демонстрируют государственные власти, должна быть закреплена в Основном законе!
Как?! У него оставались опасения?! Это было мужественное признание человека. Может быть, даже с большой буквы.
— Люди видят,— продолжал Андрей Клишас,— очень важные для них правовые, конституционные гарантии своих прав!.. Поправки служат хорошей основой для политической, общественной консолидации всего общества!
Тезис об опасениях, между тем, остался как-то нерасшифрованным. Неужели Андрей Клишас просто оговорился, что ли? Что-то иное имел в виду? Что же? Или не оговорился, нет?
— Парламентские выборы в Корее, сенатские выборы в Ирландии… Целый ряд стран провели муниципальные выборы: Япония, Канада, Франция, в Баварии… Жизнь идет!..— заверил господин Клишас.— Нам кажется, Владимир Владимирович, что сейчас уже можно вернуться к вопросу о проведении всероссийского голосования, тем более что у нас на видео-конференц-связи были многие представители регионов!
Это был вообще решающий аргумент.
— Регионы готовы проводить… Тем более что вы приняли решение о проведении парада Победы, чемпионата России по футболу, ЕГЭ…— добавил Андрей Клишас.
Как-то эти события все-таки, видимо, взаимосвязаны. И ясно как: все работают на идею проведения всенародного голосования.
Андрей Клишас закончил и замолчал.
— Когда? — подсказал ему президент.
— Давайте обсудим! — воскликнул Андрей Клишас.
Он, видимо, не хотел попадать впросак с конкретными инициативами, как было недавно, когда выяснилось, что он в очередной раз бежит впереди паровоза.
— Можно, я думаю, с учетом всего того, что мы обсудили,— не очень уверенно продолжил господин Клишас,— в принципе конец июня… Конец июня — это дата, когда мы можем…
— Знаю, что многие юристы считают,— рассказал господин Путин,— что 30 дней (когда граждане должны вникнуть в смысл поправок.— А. К.) уже состоялись, что у нас нет необходимости ждать еще 30 дней… У меня все-таки свое мнение на этот счет есть. Надо дать возможность людям сосредоточиться на поправках именно в Основной закон.
Надо, добавил он, чтобы люди принимали решение, абстрагируясь «от ситуации с этой коронавирусной инфекцией» (он даже рукой махнул: чур ее!).
То есть он имел в виду: да, многие получили деньги — на детей, на себя, так вот, пусть это не считается, пусть абстрагируются. Это было великодушно, конечно, но как им забыть такое, он не спросил? Как взять и просто выкинуть из головы? Нет, боюсь, так легко это не получится.
— Коллеги даже предлагали провести в день парада,— продолжил президент.— Нет, не надо… ничего смешивать.
Да, если серьезно, он и правда хочет, чтобы опыт был чистым. Чтобы потом он и себе не смог предъявить, что голосовали и потому, что было тепло и празднично на душе после парада во время выходного дня… А просто пришли и проголосовали, и чтобы это так и осталось в истории. Но все-таки в выходной день, конечно.
Но был, оказывается, и еще один аргумент:
— Это отдельная крупная веха в жизни страны, поэтому парад Победы — это святое дело, не будем его ни с чем смешивать…— продолжил президент.
То есть ни с чем таким, которое святым делом не поворачивался язык назвать и у президента.
— На этом точно не будем экономить (на еще одном выходном.— А. К.),— заключил президент.— И нам нужно 30 дней еще для решения нескольких вопросов, для решений технического характера, но не только!.. Надо сделать так, чтобы все привыкли (к средствам защиты и правилам поведения.— А. К.).
Оставалось высказаться главе ЦИКа Элле Памфиловой.
— Если можно, я выскажу свою позицию, свое мнение,— оговорилась она, словно давая понять, что слишком хорошо отдает себе отчет в том, чье мнение высказывалось до сих пор.—
Исходя из тенденции на улучшение санэпидемиологической ситуации, оптимальным днем для назначения общероссийского голосования было бы 1 июля!
Впрочем, особым это мнение не стало.
— К 1 июля я гарантирую, что будут выполнены все необходимые требования,— констатировала Элла Памфилова.— Открытость, прозрачность…
До 1 июля такое гарантировать при всем желании не получится.
— Наблюдатели, средства массовой информации… Наблюдатели у нас будут присутствовать при всех видах голосования!
Тут, видимо, Элла Памфилова сказала, может, главное: про то, что жесткие санэпидемиологические меры в день голосования позволят не перечеркнуть все, что уже сделано правительством и народом в деле снижения коронавирусной опасности.
Это было главное, так как и это решение тоже было ведь в логике Спарты, о недопустимости которой в России однажды предупредил Владимир Путин.
Элла Памфилова сообщила, что «основной принцип — рассредоточение участников во времени и в пространстве». И это тоже было верно, и придраться к этому было никак нельзя, и все остальные принципы на этом фоне померкли.
— Принцип бесконтактности максимально! — воскликнула она.— Памятки!.. Для всех… Обеспечим всех масками, перчатками, даже одноразовыми ручками…
Это можно распространить и на послекоронавирусный период: принцип действия примерно такой же, как у одноразовых чернил,— пользуешься, и никаких следов.
Голосование начнется, по ее представлениям, еще за шесть дней до 1 июля. Так стала понятна заминка Андрея Клишаса: он понимал, что оно начнется на самом деле 24-го, но уже, конечно, опасался сказать снова что-нибудь не так и раньше времени.
— Спортивный зал в школе. Но можно провести и вне помещения,— рассказывала Элла Памфилова.— Во дворе школы можно вынести… На придомовых территориях… Где много пожилых людей… Люди ходят голосовать, а выехать не могут… Тогда мы сформируем участок по их заявке… Традиционное голосование на дому… Если человек не может оставить родственника, но не может не голосовать… При этом исключили возможность прямых контактов! Члены комиссии в дом заходить не будут! Бесконтактная процедура, которая позволяет соблюсти дистанцию два метра!.. Мы предусмотрели многие формы… При тотальном общественном наблюдении!.. И дистанционное электронное голосование. И наша гордость — «Мобильный избиратель»!.. Будет температура измеряться, дезинфекционные коврики для ног… Это будет безопаснее, чем сходить в магазин!.. Произойдет такое рассредоточение людей во времени и пространстве!..
Что и требовалось доказать.
И показать.
А главное, сделать.
Оставалось проконсультироваться с министром просвещения Сергеем Кравцовым (Анна Попова, глава Роспотребнадзора, тоже дала добро) насчет того, что не помешает ли голосование ЕГЭ в школах. Президент позвонил министру, тот что-то ответил.
Тут случился некоторый странный перерыв в связи, мы не услышали ответа, но Владимир Путин повторил его: не то что не помешает, а даже поможет!
А интересно, что дословно на самом деле сказал министр-то!
0
75.00
