«Орешки хотите? Точно? Это миндаль», – Джей-Джей Абрамс моложавый, доброжелательный, умный и быстрый. Он быстро говорит, думает, задает встречные вопросы. Мы в Лос-Анджелесе, в двух шагах от Диснейленда, а накануне мой товарищ видел миллионера Абрамса в простецком дайнере в Лос-Фелисе: он говорил по делу и ел что-то самое неполезное из возможного – с горкой. Абрамс, на счету которого «Монстро», «Остаться в живых», «Звездный путь» и «Супер 8», голливудский чудо-умник, последователь и младший товарищ Спилберга, вечный мальчик с восьмимиллиметровой камерой и пятерками по большинству предметов. Возможно, единственный, кто сможет не запороть перезапуск «Звездных войн».
Думали о секретном ингредиенте «Звездных войн»? Почему это такая важная штука для всего мира?
Тут комбинация. Частично дело в самой истории. Герои, которые карабкаются снизу вверх. Это что-то, что объединяет всех – вне зависимости от того, откуда мы или какую религию мы исповедуем. Есть еще метафизическое, духовное измерение – добро против зла. Это очень романтическая история, остроумная, гуманистическая. Эстетика выдающаяся, музыка мощная. Каждый аспект саги крутой. Это непредставимо, сколько всего он сделал правильно – Джордж Лукас, я имею в виду. Спецэффекты, актерская игра, кастинг – не-ре-ально. Думаю, секрет «Звездных войн» в их универсальности. Они не о ком-то конкретно, но при этом они о каждом человеке на Земле.
Отношения между кинематографистами и фанатами стали более тесными. Дистанции больше нет. Вас не напрягает то, что все так следят за тем, что вы делаете со «Звездными войнами»?
Это интересная штука. Благодаря соцсетям возник диалог. Смотрите. Если вы ставите пьесу, вы каждый вечер знаете, что происходит со спектаклем. Какие шутки работают, а какие нет. Трогают ли зрителей драматические моменты. Устраивают ли актерам овацию. В кино ты теперь не только слышишь реакцию зрителей, когда выходит фильм, но и когда они его еще только ждут. Это здорово. Если они спорят, пишут и ругаются, значит, им не все равно. И это то, что для меня невероятно важно. Это, знаете, как вот бывают люди, у которых просят автографы и их это раздражает. Ну тогда не занимайся этой работой, ты должен быть благодарен, вообще-то! Я могу начать говниться и сказать: «Ой, на меня так давит это внимание к фильму». Но это же безумие. Я мог бы делать что-то и умирать от желания, чтобы кто-то этим заинтересовался. А я оказался режиссером фильма, который люди ждут. Это дар вообще-то.
Вы же не сразу согласились, когда Кэтлин Кеннеди предложила вам проект.
Ну, у меня было много резонов. Я делал проекты «Миссия невыполнима», «Звездный путь» – фильмы, основанные на чем-то, к чему я изначально не имел никакого отношения. Я не хотел опять работать на сиквеле или приквеле или перезапуске – мне нужно было сделать что-то оригинальное. Поэтому «нет» сказать было проще всего. Но я был польщен. И сама мысль о том, что «Звездные войны» возвращаются, меня взволновала. Я правда был уверен, что скажу «нет». Но когда мы с Кэти начали говорить, мне стало очевидно, насколько глубоко меня это волнует, как сильно я вовлечен. Клянусь, сам не ожидал. Помню, что мы сидели, вот как с вами, и я вдруг почувствовал огромное, непреодолимое желание ввязаться.
Вчера, когда я увидела Харрисона Форда, начала рыдать, как идиотка.
Да, я знаю. Это поразительно, что для всех для нас значат «Звездные войны».
Вы же Форда давно знаете. В 1991 году писали сценарий к «Кое-что о Генри», в котором он снимался. Вы как-то поддерживали отношения?
Да, немножко. В 2010-м он снимался в «Добром утре» с Рейчел Макадамс, который наша компания продюсировала. Ну то есть мы время от времени разговаривали, но я все равно всегда им так восхищался, что идея о том, чтобы работать с ним в качестве режиссера, привела меня в тихий ужас. Особенно если он играет Хана Соло. Но Стивен Спилберг меня успокоил. Он сказал: «Даже не думай волноваться. Ты Харрисона полюбишь, все отлично будет». И я вам скажу вот что: с ним правда было легко, каждый день, день за днем. Все равно я чувствовал себя странновато, потому что мне надо было давать этой легенде указания относительно того, что ему делать в его самой известной роли. Мне пришлось перестать быть фанатом и стать режиссером. Харрисон хочет работать, ему не нужен фанат, ему нужен режиссер. И фильму он тоже нужен. Со «Звездным путем» было по-другому: я никогда не был поклонником, но полюбил его уже в процессе работы. А тут я подписался на работу, так любя «Звездные войны», что мне пришлось эту любовь задвинуть подальше.
У русских есть такой тест: ты либо человек Толстого, либо человек Достоевского. Можно отдавать должное обоим, но это всегда или-или.
Ага, понял.
Вот «Звездные войны» и «Звездный путь» ровно так же.
Так, кто из них Толстой? «Звездные войны» или «Звездный путь»?
«Звездные войны», конечно.
Так, я человек Толстого. А вы кто?
Толстой на сто процентов.
Ха, это так круто, мне нравится!
Ну потому что Толстой – это когда не слишком мрачно или болезненно, эмоционально.
Да-да, это идеальное разделение.
А вот если продолжить аналогию со «Звездными войнами» и «Звездным путем», как бы вы описали человека «Звездных войн»?
Так, поехали. Только договоримся, что все, что я скажу, – это чушь собачья, да? Я бы сказал, что человек «Звездных войн» более романтическая натура, у него больше вкуса к юмору и большим приключениям. А человек «Звездного пути», скорее всего, более интеллектуален, любопытен, любит науку. И этот человек тоже любит приключения, но скорее из исследовательского интереса, он наблюдатель. В то время как человек «Звездных войн» бросается в приключения с головой.
Детство, кажется, очень важная для вас штука.
Да, знаете, мне полтинник, у меня трое детей, мы с женой вместе уже двадцать лет. И я думаю, что замечательно сохранять чистоту и детскость восприятия, но это не значит, что нужно быть наивным или эгоистичным. Или не развиваться. Инфантильность может быть дурным следствием желания оставаться ребенком. Но вот знаете, общаясь со Стивеном Спилбергом, я могу сказать, что в его восприимчивости оказалась огромная доля оптимизма. Он так видит вещи, как будто возможно все. Для меня это самое мощное свойство ребенка. Спроси ребенка, где бы он хотел оказаться, и он может ответить абсолютно все что угодно. Ребенок видит мир огромным, а циник – ограниченным. И «Звездные войны» именно об этом. О том, каким этот мир может быть.
0
