В ноябре 2018 года Джон Чау провел 11 дней в кромешной тьме. Пока циклон обрушивался на Бенгальский залив, Чау заперся в домике в тропиках Порт-Блэра в Индии и не показывал носа на улицу. Двадцатишестилетний американский миссионер надеялся, что организм справится с ОРВИ и он не навредит сентинельцам – племени охотников-собирателей, которых Джон мечтал обратить в христианство. Много столетий сентинельцы живут в изоляции на отдаленном острове в Индийском океане; их организмы так и не выработали антитела для борьбы с инфекциями. Их может полностью истребить даже пустяковая простуда.
Все то время, что Чау провел в карантине, он старательно готовил к нагрузкам тело – отжимался, подтягивался, делал приседания – и душу, проводя дни за чтением молитв и дневников современных американских миссионеров. «Я благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты выбрал меня еще до того, как я был сотворен в чреве матери моей, чтобы стать посланником благих вестей Твоих, – писал Чау в своем дневнике. – Пусть твое Царство, и Сила, и Слава снизойдут на остров Северный Сентинел».
Когда шторм закончился, местная христианская община вывезла Чау к причалу и спрятала в деревянном рыбацком баркасе. Путешествие к крайнему из Андаманских островов началось ночью. Чау писал: «Млечный Путь мерцал высоко над головой, словно сам Господь скрывал нас от лодок береговой охраны и военно-морского флота». Индийское правительство запрещает любые контакты с сентинельцами – чтобы защитить племя от чужаков, а чужаков – от племени.
В половине пятого утра кто-то заметил огни трех костров на берегу Северного Сентинела, и капитан велел бросить якорь вблизи кораллового рифа. Лежа в баркасе, Чау дремал, и у него было странное видение – миссионеру пригрезился метеорит, стремящийся «к страшному городу, опоясанному языками пламени». Потом «город наполнил белый свет, и пламя исчезло». В своем дневнике Чау задавался вопросом: «Господь, тот ли я видел остров, где никто до сих пор не познал Тебя, не слышал имя Твое и не знает силы Твоей?»
На рассвете на берегу стали проступать очертания небольшой хижины, окруженной деревьями. Чау помогли поставить на воду каяк и сгрузить в него два водонепроницаемых контейнера, до краев набитых запасами. Он проплыл десятки метров по направлению к берегу, когда услышал «женскую болтовню». Затем двое темнокожих аборигенов выбежали к пляжу, выкрикивая что-то на языке, доступном лишь сентинельцам. Они сжимали в руках луки.
СИДЕВШИЙ В КАЯКЕ ЧАУ ЗАКРИЧАЛ: «МЕНЯ ЗОВУТ ДЖОН! Я ЛЮБЛЮ ВАС, И ИИСУС ЛЮБИТ ВАС. ИИСУС ХРИСТОС БЛАГОСЛОВИЛ МЕНЯ БЫТЬ ЗДЕСЬ».
Затем, держа в вытянутой руке тунца, он произнес: «У меня есть немного рыбы!» В ответ на это сентинельцы достали бамбуковые стрелы и натянули тетиву. Чау опешил. Он выбросил рыбу в море, развернул каяк и начал грести к рифу «так быстро, как никогда в жизни».
Когда Джон добрался до лодки, его страх обернулся недовольством. Он поклялся, что вернется на остров сегодня же. В самом деле, он ведь планировал это путешествие со школы. Он верил, что его божественное предназначение – спасти заблудшие души острова Сентинел.
Вызов
На первый взгляд у Чау было самое обыкновенное детство. В 1990-х он жил с родителями в пригороде Портленда, играл в футбольной команде и участвовал в благотворительных акциях евангельской церкви. На семейной фотографии изображены улыбающийся пухлолицый мальчишка и его отец, зарабатывающий на жизнь сеансами психотерапии. За кадром – мать, только что устроившаяся на работу в адвокатскую контору. В тот день они вместе прогуливались в национальном парке. Но не эти походы с родителями зародили в Джоне любовь к дикой природе. Как-то, еще во время учебы в начальной школе, он нашел в кабинете отца книгу, вытер пыль с обложки и прочитал: «Робинзон Крузо». Его зацепила история одиночного побега на необитаемый тропический остров.
Когда Чау подрос, он освоил навыки, необходимые для похода в горы неподалеку от Портленда, и получил орден скаута от христианской ассоциации путешественников. Но мальчишкой двигала не только любовь к приключениям. Бродя в одиночестве по болотистым лесам, он изумлялся, «как прекрасен сотворенный Господом мир вокруг нас», подобно ветхозаветным пророкам, которые обрели Бога, странствуя по пустыням.
Как-то, вернувшись домой с каникул, Чау наткнулся на сайт JoshuaProject.net, где опубликован перечень народностей, не познавших учение Христа, и обнаружил в нем сентинельцев. Следом Чау открыл Google Maps, нашел затерянный в океане Северный Сентинел, построил до него маршрут и решил, что обязательно принесет на эту землю благую весть. Его отец Патрик Чау слышал, что Джон считает эту миссию своим призванием. Позже Патрик писал мне: «Я надеялся, что Джон успеет повзрослеть раньше, чем эта фантазия обернется для него бедой».
Остров дьяволов
Андаманские племена, к которым относят сентинельцев, считаются «возможно, самыми загадочными жителями планеты», согласно исследованию группы генетиков, опубликованному в 2003 году. Ученые обнаружили, что эти народности относятся к первой волне переселенцев, добравшихся из Африки в Азию более 50 тысяч лет назад. Если теория верна, выходит, что азиатские племена, освоившие индийские территории позже, истребили существенную часть населения Андаманских островов – за исключением жителей небольшого клочка суши.
В записях римских, арабских и китайских торговцев, датированных II веком н. э., упоминаются андаманские убийцы, которые расправляются с моряками, когда те пришвартовываются у острова в поисках пресной воды. В XIII веке местные жители рассказывали Марко Поло, что «у здешних жителей и головы, и зубы, и глаза собачьи. Злые тут люди; иноземцев, коль поймают, поедают» (правда, каннибализм, приписываемый андаманцам, – скорее, художественная выдумка, нежели правда). Поэтому те, кто знал о сентинельцах, надеялись никогда с ними не повстречаться. До тех пор, пока Британская империя не основала Порт-Блэр, исправительную колонию на острове Чатем в юго-восточном заливе Большого Андамана.
В 1879 году 19-летний офицер из Порт-Блэра Морис Видал Портман был назначен ответственным за работу с андаманскими племенами и вскоре возглавил экспедицию на остров Сентинел. Сначала он и его солдаты исследовали джунгли, то и дело натыкаясь на «очищенные пустыри посреди леса» и «пышные рощи индийской мушмулы». В конце концов им удалось обнаружить покинутые ветхие жилища и груду разбросанных перед ними панцирей черепах, клыков диких свиней и рыбьих костей – как доказательство того, что на острове живут люди. Но Портмана это не устроило.
После того как остров размером с Манхэттен был осмотрен еще несколько раз, чужаки наткнулись на сентинельца с женой и ребенком. Старика схватили до того, как он достал лук, и вместе с семьей и еще парой ребятишек увезли в Порт-Блэр, где Портман приказал держать их в своем доме (каждый день он врывался в комнату с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть обнаженных туземцев). Старик и его жена вскоре начали хворать и умерли, а оставшихся детей Портман снова отвез на остров, наградив их подарками и, возможно, инфекциями. «Экспедиция оказалась провальной, – писал Портман в своих дневниках. – Кажется, мы только усилили их страх перед цивилизацией. Было бы разумнее оставить островитян в покое».
В марте 1974 года на Сентинел приплыла группа индийских антропологов, окруженная полицейскими судами. «Мы друзья! – кричали ученые, выбрасывая за борт подарочные кокосы. – Мы пришли с миром!» В сохранившейся видеозаписи этой встречи видно, как с небес в их сторону летит рой бамбуковых стрел с металлическими наконечниками, бьющихся о лодки и утопающих в воде.
В 1981 году грузовое судно из Панамы село на мель у берегов Сентинела. Спустя пару дней моряки заметили на суше 50 обнаженных «первобытных мужчин и женщин», которые размахивали луками и стрелами. В журнале The American Scholar описано, что команда корабля связалась по рации с судоходной компанией в Гонконге, попросив сбросить им с самолета пистолеты.
«ОНИ ОПАСАЛИСЬ, ЧТО НОЧЬЮ КОРАБЛЬ ЗАХВАТЯТ ТУЗЕМЦЫ. СОХРАННОСТЬ ЖИЗНЕЙ ВСЕХ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА БЫЛА ПОД УГРОЗОЙ».
Моряков спас американский пилот Роберт Фоне, выполнявший задание в этом районе, – на закате при сильном ветре он приземлился на палубу и вывез 30 моряков и одну собаку.
В последний раз на связь с сентинельцами выходили в 2006 году – когда двое подвыпивших индийских рыбаков сбились с курса и причалили к острову. Из браконьерского судна, стоявшего неподалеку от кораллового рифа, было видно, как «островитяне зарубили рыбаков топором, который, по всей видимости, использовали в магических обрядах». Когда на остров прилетел вертолет расследовать гибель людей, лучники стали его обстреливать, а ветер, поднявшийся на пляже, обнажил перед следователями два тела, погребенные под тонким слоем песка. Как сообщается, вскоре трупы были выкопаны и, словно чучела, прибиты к бамбуковым палкам. Их лица были обращены к морю.
План
Джон Чау расписал план из 27 пунктов, согласно которому он собирался действовать на острове. Миссионер поделился им с приятелями незадолго до отправления на Сентинел. В разделе «Первый контакт» Чау писал, что преодолеть недоверие сентинельцев можно при помощи подарков, а затем, когда островитяне сложат оружие, «рисунками на песке или фотографиями сообщить им, что я хочу остаться на острове». Как только Чау освоит язык и племенные традиции, пояснял он в разделе «Долгосрочный контакт», он постарается «перевести истории из Евангелия, которые могут быть положительно восприняты в рамках островной культуры». Он собирался найти и обратить в веру самых влиятельных жителей острова, чтобы остальные начали равняться на них, и в итоге Джон Чау возглавит первую туземную церковь. Кроме того, он намеревался выбрать несколько самых благочестивых сентинельцев и отправить их с миссией в племя джарава (коренной народ Андаманских островов. – Прим. GQ). «После того как племенем будет освоено Священное Писание», Чау думал отправиться на байдарке или каяке обратно в Порт-Блэр. «Но если мой уход разозлит жителей Сентинела, я теоретически мог бы провести на этом острове всю оставшуюся жизнь».
Библейский щит
«Мне было довольно страшно, но еще больше я был разочарован тем, что они прогнали меня», – записал Чау в свой дневник, вернувшись в лодку после первого контакта с племенем. Перекусив только что выловленной рыбой, рисом и бобовым пюре, он медленно погреб вверх по течению на каяке. Скрывшись из поля зрения островитян, Чау спрятал в рифе один из своих контейнеров с припасами – на случай, если племя разрешит ему остаться на Сентинеле. Затем он вернулся к баркасу, переложил в каяк непромокаемую Библию и еще один контейнер («набор для встречи с племенем», включавший медицинские щипцы, на случай если придется вынимать из себя стрелы, и повязку на грудь). После этого Чау снова поплыл к острову.
Приблизившись к пляжу, миссионер услышал крики и звук барабанов. Шестеро сентинельцев, стоявших на берегу, вопили, глядя ему в глаза, пока над ними, на небольшом выступе в скале, стоял мужчина с короной из цветов. Вскоре двое мужчин убрали луки и стрелы, вынесли из джунглей весла и простенькую деревянную лодку и поплыли по направлению к Чау. Он бросил рыбу и попытался удрать. Туземцы свернули за «подарком». Чау заметил, как меняются лица оставшихся на острове сентинельцев – теперь они улыбались, поэтому он решил рискнуть и подплыть ближе. Ни у кого из племени не было оружия – за исключением маленького мальчика с луком. Чау стал махать руками, безуспешно призывая мальчишку бросить оружие. Ветер выталкивал каяк Чау на мель. Обернувшись, он увидел, как за ним следует лодка туземцев, отрезая любую попытку смыться с острова. Чау бросил одно весло в направлении преследователей, но тут он заметил высеченный из бамбука ножик в руке одного из них. Мальчик с луком вошел в воду, натягивая тетиву.
ЧАУ РЕШИЛ, ЧТО НА ЭТОМ ВСЕ КОНЧЕНО. ОН СОШЕЛ НА БЕРЕГ, ОСТОРОЖНО СТУПАЯ ПО МОКРОМУ ПЕСКУ, И СТАЛ ЧИТАТЬ СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ.
И тут события стали развиваться невероятно быстро. Двое туземцев схватили каяк Чау и убежали с ним в джунгли. Мальчишка неожиданно выстрелил из лука. Чудесным образом стрела попала в Библию, которую держал в руках Джон. Чау обхватил стрелу рукой и почувствовал острый наконечник, похожий на гвоздь. Он сделал шаг назад, спотыкаясь и вопя. Сентинельцы не стали за ним гнаться. В панике Чау проплыл почти полтора километра по направлению к баркасу, будучи уверенным, что его преследуют аборигены. Вернувшись на борт, Джон написал в дневнике: «Я благодарен тебе, Всевышний, за то, что у меня все еще есть Слово Твое». Чау стоял перед серьезным выбором. «Это странно... Да нет же, это нормально – бояться этих людей», – криво и неразборчиво вписывал он в тетрадь. «Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! Но разумно ли мне уплывать отсюда, позволяя кому-то другому знакомить этот народ с Господом?»
Вместо преступления
Солнце отражалось в воде. Чау молился. Любой другой уже попросил бы рыбаков вернуться в Порт-Блэр, но только не он. Чау был уверен, что сентинельцы обитают «в последнем прибежище дьявола» и обречены на адские муки, если он не подарит им спасение. Он не знал большего акта любви, чем рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти других от мук. Из воспоминаний главы полиции индийского города Патна следует, что Чау воспринял стрелу, пронзившую Библию, как знак свыше. «Рыбаки говорили, что он был уверен: ничего хуже не произойдет».
Чау знал, что может погибнуть, если вернется на Сентинел снова, но был готов к этому. Как писал Джим Эллиот, который был кумиром Чау, «миссионер не глупец, если отдает то, что не может удержать, взамен того, что не сможет потерять». Как и многие проповедники, Чау рос, восхищаясь историями Эллиота, чье учение в 1950-х вдохновило тысячи его коллег по всему миру. Удивительно, как все случившееся с Чау напоминает жизнь Эллиота. Они росли за сотню километров друг от друга, пешком добирались до одних и тех же городов, взбирались на одни и те же горы и, будучи подростками, решили, что смысл их жизни – обратить в веру древний народ. Вскоре после выпуска из колледжа Эллиот был заколот племенем аука в Эквадоре, но через пару лет его жене удалось познакомить со Священным Писанием дикарей, разделавшихся с ее мужем.
ВЕРОЯТНО, ЧАУ СЧИТАЛ ВОЗМОЖНУЮ СМЕРТЬ ОТ РУК СЕНТИНЕЛЬЦЕВ ПРОДОЛЖЕНИЕМ МУЧЕНИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ ЭЛЛИОТА И ИИСУСА ХРИСТА. НО УМИРАТЬ ОН, КАЖЕТСЯ, НЕ СОБИРАЛСЯ.
«Я могу прямо сказать, что Джон не был миссионером-самоубийцей, – говорил Джимми Шоу, в университете преподававший Чау историю миссионерства. – Он был верующим человеком и чувствовал, что ему судьбой предрешено разделить Евангелие с теми, у кого никогда не будет возможности изучить писание самостоятельно. И эта игра стоила свеч». План миссии, которым Чау поделился с приятелями, включал пункт «Возвращение». А незадолго до 11-дневного карантина Джон сказал своей подруге, что хочет создать семью. «Если Богу будет угодно».
Каких бы задач в действительности ни ставил перед собой Чау, вечером, сидя в рыбацком баркасе, он написал в дневнике: «Господь, да будет воля Твоя. Если Ты желаешь, чтобы меня подстрелили и убили, – да будет так. Я считаю, что живым могу принести людям куда больше пользы, чем мертвым. Но я вверяю себя в руки Твои, Господи».
Наблюдая за заходом солнца, Чау расплакался. «Это последний закат, который я увижу перед тем, как направиться туда, где солнце светит вечно». Он писал, что скучает по своей семье, друзьям и прогулкам в парках. В эти минуты он больше всего хотел поговорить с кем-нибудь из близких. Записи того дня кончаются фразой: «Абсолютная любовь прогоняет страх. Господи, наполни меня своей абсолютной любовью к этому народу!»
Проснувшись на следующий день, Джон написал: «Я всем сердцем надеюсь, что это не последние мои заметки. Но если это так, то слава Богу». Он разделся до черных трусов, чтобы не смущать обнаженных сентинельцев, и направился к берегу.
В это время баркас ушел в море – в точности как того хотел Джон. Питер В., миссионер, с которым Чау общался, пока путешествовал по Южной Африке, сказал, что племя джарава когда-то не тронуло миссионеров, потому что те добрались на остров вплавь – так что от лодки следовало избавиться. Кроме того, Чау очень не хотел, чтобы рыбаки видели, как его убивают. В судне остался дневник Джона и две записки, которые он адресовал родителям и другу. «Мне кажется, я могу не вернуться», – признавался Чау. Но он не унывал. «Братишка, мы точно еще увидимся. Ты только помни: победил тот, кто первый добрался до рая».
На следующий день рыбаки вернулись к острову. Они медленно проплывали вдоль побережья, стараясь отыскать следы Джона.
Наконец они заметили что-то на пляже. Они присмотрелись. Это было тело белого человека, одетого в черные трусы. Его тащил за собой сентинелец, затянув веревку вокруг тонкой шеи мертвеца.
Последний герой
Я собирал информацию для этого текста несколько месяцев, но не нашел ни одного доказательства того, что Чау хоть раз сомневался в своем решении ехать на остров. Его уверенность в божественном промысле была такой абсолютной, что он готов был расстаться с жизнью или убить сентинельцев (доктора заявили, что 11-дневный карантин не имел смысла).
Нам точно неизвестно, что случилось с Чау на Сентинеле. Индийский антрополог по фамилии Чоттопаддхай предположил, что аборигены не собирались убивать Джона. Вероятно, когда он выходил из моря, они кричали ему и подавали сигналы руками, опасаясь, что тот «пришел, чтобы их поработить». Он добавил: «Сентинельцы изо всех сил стараются не совершать преступлений. Но мало кто понимает психологию их поведения». Поэтому, когда Чау вышел на сушу, племя набросилось на него.
Опытные охотники не привыкли убивать своих жертв слишком быстро. Сентинельцы не стали целиться бамбуковыми стрелами в мозг или сердце Джона, спрятанные за толстым слоем его черепной коробки и грудной клетки. Сентинельцы выбрали другую мишень – его кишки. А после того как Чау упал на землю, закололи его острыми копьями.
В записке, адресованной родителям, братьям и сестрам перед самым заплывом на остров, Чау написал: «Ребята, вы точно решите, что я чокнулся. Но я правда уверен, что оно того стоит! Я расскажу этим людям об Иисусе! Пожалуйста, дорогие мои, не сердитесь на этих людей, если они решат меня убить». Его постскриптум гласил: «Я вас всех, конечно же, очень люблю. Но я молюсь Господу, чтобы никто из вас никого не любил в этом мире больше, чем Христа». Подпись этого письма выглядит странно. Это были не инициалы Чау. Написано там было следующее: «Ваш И. Х».
0
