ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Май 26, 2020

Ребенок должен понимать, что фигурное катание — это не весь мир

— Юлия, Станислав, после самоизоляции голова кругом не идет — когда дети постоянно рядом? Третий месяц в таком формате же.

Юлия: — Последняя тренировка у Ани была 20 марта, в пятницу. А с понедельника у детей начались школьные каникулы, которые плавно перетекли в самоизоляцию. Мы совершенно не ожидали, что это продлится так долго. И вот, спустя два месяца она возвращается на лед.

Станислав: — Голове, конечно, непривычно, что и говорить. Мы на даче, и нас тут 6 человек. Днем у нас настоящий муравейник — из каждого окна свои голоса, онлайн-учеба, онлайн-работа. В обед собираемся за общим столом. Потом опять индивидуальная программа — кто тренируется, кто работает, кто с собакой играет. А ровно в 21:00 общий сбор — играем в настольные игры. Перепробовали все, что были, заказали новые. А еще решили, что каждый будет вести дневник карантина, а читать их будем потом, когда все вырастут. Много нового о себе узнаем, однозначно. Самая большая беда была, когда на несколько дней пропал интернет, почти катастрофа! А в остальном даже весело.

Юлия: — У детей наконец-то появилась возможность познакомиться с домашним хозяйством, пылесосом, кухней. (Смеется.)

— Анна говорила, что она довольно самостоятельный ребенок со своим мнением, и вы ей доверяете. Но довелось читать слова Юлии о том, что вы строже Этери Георгиевны. Где у вас проходит эта грань? Станислав, получается, «добрый полицейский»?

Станислав: — «Полицейский» — это точно не про меня. А добрым — да, иногда бываю. Если все вовремя идут спать...

Юлия: — Аня всегда была очень ответственной и любознательной. В детский сад она ходила каждый день. И нам удалось совмещать тренировки с полноценным посещением школы хотя бы первые два класса. Фигурное катание — индивидуальный вид спорта, а ребенку очень важно быть социализированным. Общения только со спортсменами недостаточно. В детском саду, школе ребенок понимает, что фигурное катание — это не весь мир, а только его маленькая часть, пусть для него и важная. Аня в детстве ходила на рисование, музыкальные занятия, в бассейн, даже в большой теннис немного попробовала поиграть. Позже от всего этого, к сожалению, пришлось отказаться.

Я строгая в том, что для меня нет слова «завтра». Как бы Аня не устала после тренировки или хотела бы поспать с утра, она знает, что занятия с учителями пропустить нельзя. Хотя последнее время я и здесь становлюсь более лояльной. Но тут появляется папа, который говорит, что физику надо учить, а математика ум в порядок приводит. (Смеется.)

— Вы можете ей что-то посоветовать в сфере фигурного катания? Музыку для программы?

Юлия: — Когда дети только начинают заниматься фигурным катанием, родителей часто просят помочь подобрать музыку. Конечно, я тоже это делала. Всегда неудачно. Тренеры прекрасно справлялись с этим вопросом без меня.

Станислав: — Что касается фигурного катания, то я чистый зритель. Да, я пробовал робко задавать вопросы: «А почему здесь так? А, может, лучше вот так?». Ответ был всегда один: «Папа, ну ты вообще ничего не понимаешь! Так, так, и только так». Иногда, правда, следовало пояснение, почему именно так. Обоснованное, не поспоришь. Особенно, если воспринимать интонации и видеть выражение лица.

Впрочем, мне нравится быть зрителем. Я не разбираюсь ни в прыжках, ни во вращениях, ни в других технических деталях. Даже дорожку шагов не всегда в программе могу выделить. Смотрю по принципу «цепляет — не цепляет». Когда твой ребенок поднимает целый зал, это непередаваемые ощущения. Гордость за то, что справилась, выдала, раскрылась, вытащила, собрала, дотерпела, да еще и образ сохранила. Зал ведь не встанет, если всего этого не почувствует! И одновременное понимание, сколько ради этого пришлось преодолеть и через что пройти. Вот в такие моменты и появляется ощущение, что да, ради них мы и живем.

Бывало, что хотелось уйти. Аня не оставила сомнений, что кататься для нее — главное

— На катке Аня одна? Кто из вас чаще ходит на тренировки?

Юлия: — Я присутствую на большинстве тренировок. Для себя анализирую, что удалось, над чем недостаточно, на мой взгляд, поработала. Иногда могу высказать свои замечания. Но в целом считаю, что я должна оставаться именно мамой. Тем более, я не специалист в фигурном катании. Моя роль — скорее психологическая поддержка.

Станислав: — Я только во время летних сборов — интересно смотреть на творческий процесс, постановку новых программ.

— Кто из вас чаще ездит на соревнования?

Юлия: — Езжу на все соревнования, но не смотрю, наверное, лет с 8. Нервы совершенно не выдерживают напряжения. Как правило, Аня сама после проката звонит и рассказывает, как откатала. Мне важно, довольна ли она собой, а это далеко не всегда зависит от места.

Станислав: — В день соревнований у Ани с мамой есть собственный, продуманный ритуал. И если я тоже прилетел, то завтрак, контрольная тренировка — и дальше самоустраняюсь. Правильный настрой в фигурном катании — залог успеха, и не надо девочкам мешать собираться. Гуляю по городу, разглядываю достопримечательности. И прихожу на арену уже ближе к выступлению.

— Кто чаще обсуждает с Аней выступления, дает советы?

Станислав: — Это мама. Я только восхищаюсь.

Юлия: — Так как я провожу с Аней на тренировках и соревнованиях гораздо больше времени, чем папа, то, наверное, к моему мнению она прислушивается больше. Но я точно не авторитет в этом вопросе, на что и не претендую.

— И последнее: кто последний раз ругал? Надеюсь, такого не было давно.

Станислав: — Ну почему. Мы же вместе живем. Кое-кто не всегда оправдывает мамины ожидания по уровню порядка в своей комнате. Вот и вспыхивает периодически...

— Просто иногда кажется, что в русской культуре родители часто бывают куда большими фанатами фигурного катания или тех же музыкальных занятий, чем дети. Тащат на каток, заставляют, мол, давай, работай. Для вас это дико?

Юлия: — Не считаю спорт чем-то жизненно важным и необходимым. Это Анин выбор. Она не должна что-то доказывать мне на льду, только себе и по собственному желанию.

Станислав: — Аню заставлять не нужно. Скорее наоборот — если ей кажется, что мы опаздываем на каток, то она превращается в маленького бесенка. Ни яичницу доесть, ни шнурки завязать, ничего невозможно. Вьется кругами, ругается, выпихивает из дома всеми своими конечностями: «Папа, мы опаздываем, ты что, не понимаешь?!»

— Ваша семья — не тот случай, когда карьера в спорте передается по наследству от родителей к детям. Читал, что вы пробовали отговорить Аню от карьеры в профессиональном спорте. Неужели все так сразу сошлось, что ей хочется и нравится?

Станислав: — Так получилось, что она прикипела к фигурному катанию, и отговорить ее просто невозможно. Ей нужно, ей хочется, ей все интересно — она следит за другими, смотрит старые прокаты, помнит невообразимое количество деталей. Кто под какую музыку катал, у кого какой был набор, кто справился, а кто нет, и какие баллы дали в итоге. Сравнивает подиумы разных лет, рассуждает о раскладах — а почему у него был именно такой набор, ведь он мог катать дороже?

— Юлия, а вы, когда вы привели Аню на каток в 3,5 года за компанию с сестрой, думали, что все так обернется — медалями, призовыми? Когда эта уверенность начала появляться?

Юлия: — Мы оба из академгородков, где в первую очередь уделяли внимание образованию, а спортом дети занимались исключительно для здоровья. И я привела своих детей на каток для здоровья. Совершенно не понимала, куда попала. Что-то осознавать начала уже после того, как Аня перешла в группу к Этери Георгиевне.

Инна, старшая сестра Ани, начинала кататься на уличной ледовой коробке возле дома. Просто захотела попробовать встать на коньки. Моя подруга, у которой дочь занималась фигурным катанием, видя желание ребенка, помогла записаться в «Хрустальный» посреди года. В то время это была самая обычная спортивная школа. Там не было известных тренеров, учеников.

Через год эта же подруга уговорила меня привести на каток Аню. До сих пор шутим — не знаем, благодарить нам ее или «убить», так как наша привычная жизнь на этом закончилась.

— Серьезные были жертвы?

Юлия: — Во-первых, мне пришлось сесть за руль, чтобы возить детей на тренировки, а я это не очень люблю, первые поездки были большим стрессом. Во-вторых, бросить работу, чтобы возить детей на тренировки, о чем все-таки до сих пор жалею. И еще много чего пришлось поменять, лишь бы возить детей на тренировки. Один год я еще долго вспоминала с содроганием. Тренировки начинались в 6 утра, вставали мы в 4.30. Свободный от катка день был посреди недели, надо было вставать в школу. А в выходные опять на каток.

Аня начала заниматься в группе со старшей сестрой, где дети были на два года старше ее. Мне кажется, что это были идеальные условия: она тянулась за старшими, но при этом никто не возлагал на нее какие-то надежды. Медалей на детских соревнованиях было очень много. Но мы все равно не думали о спортивной карьере. Такое просто не приходило в голову. До перехода к Этери Георгиевне. Аня перешла к ней в олимпийский сезон, и мы видели, как готовится Юля Липницкая, Женя Медведева только начала выступать по юниорам. Тогда потихоньку стало доходить, что фигурное катание может быть чем-то большим, чем просто занятие спортом для себя.

— Были моменты, когда Аня и вы думали — «да ну его, это фигурное катание» и хотелось все бросить? Был же период непростых травм, особенно последней.

Станислав: — Если вопрос про перелом ноги, то суть была даже не в том, бросит Аня кататься или нет. После шести недель в полном гипсе нога выглядит достаточно необычно. Кто сталкивался, знает. Это просто бесформенное нечто, которое почти не гнется, и выглядит совсем не так, как вторая нога, здоровая. Ане было 13 лет, период роста, и нам требовалась очень большая вера в силу природы, чтобы успокоить себя — все выровняется, ноги станут одинаковыми, и ребенок сможет ходить как все, не хромая. Уговаривали себя с трудом. А возвращение на каток — я это воспринимал как большое чудо, не меньше.

Юлия: — У меня были такие моменты, мне казалось, что спорт лишает ребенка полноценной жизни, а не дает ей какие-то новые возможности. Сейчас я поменяла свою точку зрения. Во-первых, я вижу, что Аня действительно не представляет свою жизнь без фигурного катания, а найти свое предназначение в столь раннем возрасте мало кому удается. Во-вторых, я вижу, что это не развлечение, а интересная и перспективная работа.

Что касается травм, мы очень тяжело пережили первый перелом, руки. Он произошел на отдыхе. Тогда казалось, что случилось что-то непоправимое. Перелом ноги был тоже серьезным испытанием, но мыслей о завершении не было. К тому времени Аня уже не оставила у нас сомнений, что фигурное катание для нее ВСЁ, большими буквами.

— Завершая про образование и альтернативы: Аня говорит, что и сейчас постоянно «сдает школу». Есть пример ее любимого фигуриста Нэйтана Чена с Йельским университетом. Хотелось бы, чтобы Анна поступила, скажем так, не в спортивный университет? Может быть, у нее есть предпочтения, о которых можно рассказать?

Юлия: — Если Аня решит и в дальнейшем связать свою уже взрослую жизнь с фигурным катанием, то специализированное образование необходимо. И странно не получить диплом, только потому, что кому-то физкультурный институт кажется непрестижным. Но я буду рада, если ей удастся получить не одно образование.

Станислав: — Хотелось бы, чтобы, во-первых, у Ани была возможность поступить в неспортивный университет. А, во-вторых, чтобы она в него все-таки поступила. Если она, в конечном счете, решит посвятить свою жизнь фигурному катанию — окей, отлично. Но это должен быть реальный выбор, где есть другие варианты, а не вынужденное решение, поскольку ничего другого она просто не умеет. У Ани живой и цепкий ум, она справится одновременно и со спортом, и с образованием. А Нэйтан действительно хороший пример. В Японии я несколько раз видел, как он в перерывах между шоу открывал компьютер, тетрадь и начинал заниматься. А то, как он построил свою жизнь в последнем сезоне, успевая все и везде — говорит о том, что у парня полный порядок в голове и высочайшая самодисциплина. Можно только позавидовать.

Уход из спорта в 17 лет: недопетая песня или новые возможности?

— Сейчас большая дискуссия о длине карьеры в фигурном катании. ISU может поднять возраст и, видимо, хочет продлить эти самые карьеры. Вам как кажется — это реально трагедия, когда люди уходят в 17, или это возможность для раскрытия себя по-новому?

Юлия: — Фигурное катание — ранний вид спорта. Дети начинают тренироваться в три года, в 15 лет выходят на взрослый уровень. Если все это учесть, то спортивная карьера уже не кажется такой короткой. И я согласна с тем, что нет ничего страшного в том, что в 17-18 лет оказаться на пороге новых открытий и возможностей.

Станислав: — Если Аня закончит в 17, то я, конечно, расстроюсь. Помимо того, что она квадистка, она еще и артистка, передача образов — ее конек. В 17 лет, и даже в 20, некоторые образы просто рано раскрывать. Это будет недопетая песня, какие бы медали она к тому моменту ни собрала.

— Как вам этот сезон? По его итогам можно сказать — Анна добилась большего, чем ожидалось в начале? Или обидно за какой-то старт, где не хватило чуть-чуть?

Станислав: — Мне обидно за чемпионат мира. Остальные старты в сезоне Аня прошла достойно, за них можно только порадоваться.

— Давайте спрошу конкретно про чемпионат Европы — там не хватило трех баллов. Просто так сложилась ситуация, что без тройного акселя Ане нужны были все чистые четверные? Или это поверхностное объяснение, и причины глубже?

Станислав: — Глубже только конспирология, это не моя профессия. Аня выступила хорошо, баллы выставляют судьи, а трактуют специалисты. Я же — папа спортсменки, который в баллах разбирается очень приблизительно.

Юлия: — Я считаю, это был успешный сезон. Среди девочек такая конкуренция, что места решают порой несколько сотых. Три балла — это уже немало.

— Очень плотная борьба была в трио Этери Тутберидзе, его называли ТЩК, Ане больше нравилось Triple A. Пересекались ли вы семьями, обсуждали успехи дочерей?

Станислав: — Ни ТЩК, ни «Triple A», ни любые другие сокращения Ане не нравятся. Другим девочкам, наверняка, тоже. Они ведь тратят уйму времени и здоровья, чтобы понравиться зрителям. А в ответ, чтобы сделать приятное им, болельщикам достаточно просто выделить минуту времени и написать имя полностью. Понятно, что сокращения удобны при общении в сети, но ожидать, что они понравятся самим девочкам, не стоит.

— Извечный вопрос — реальна ли дружба с конкурентками в индивидуальном виде спорта? Можно сказать, что Аня дружит с Аленой, Сашей?

Станислав: — Всю зиму у них по вечерам в онлайне какая-то своя бурная деятельность происходила. То есть общаются они не только на катке. А дружба это или нет, покажет время. Но им точно будет потом что вспомнить за чашкой чая — надеюсь, они этим воспользуются.

Юлия: — Я бы сказала, что все девочки прекрасно общаются друг с другом. Но они не проводят вместе время вне катка. Из фигуристок Аня дружит с Полиной Цурской, но они практически не были соперницами на льду.

— Пару недель назад в российском фигурном катании прошла активная трансферная кампания, было много слухов об уходах из «Хрустального», которые не подтвердились. Вам, Ане предлагали уйти?

Юлия: — Нет, таких предложений не было.

— Удалось понять, что за взлом произошел, кто оставлял сообщения от имени Ани в соцсетях? Это было что-то новое для вас или вы уже привыкли ко всяким фейкам?

Станислав: — К фейкам уже давно привыкли, а взлом — это чья-то мелкая шутка с неясными целями. Даже по времени постов было очевидно, что это не Аня, не говоря уже о содержании. Эпизод, который вообще не стоит внимания.

Тутберидзе — гордый и независимый человек, но у нее нет звездной болезни

— Об Этери Георгиевне ходят разговоры как о жестком тренере. Но вы точно знаете об этом больше многих журналистов. Как вы разграничиваете полномочия? Все-таки Тутберидзе стала суперзвездой, «звездной болезни» не заметили?

Юлия: — Чем отличается тренировочный процесс в этой группе — тем, что родители не просто могут, а желательно должны присутствовать на тренировках. Считается, что так дети лучше работают. Я с этим согласна. Тренеры должны уделить внимание всем, мы только своему ребенку. И даже такие профаны, как я, со временем начинают в чем-то разбираться и считать обороты во вращениях. (Смеется.) На мой взгляд, между тренером и родителями всегда должна быть дистанция. И доверие. Это не просто красивые слова, это необходимость. Если ты сомневаешься в тренере, в нем будет сомневаться и твой ребенок. И тогда не будет результата.

Станислав: — Этери Георгиевна по своей природе очень гордый и независимый человек. И достаточно избирательна в общении. Со стороны это может казаться звездной болезнью, но на самом деле никак не связано с ее успехами. И посмотрите, сколько времени она проводит на катке, и сколько маленьких детей у нее в группе. Со звездной болезнью в непредсказуемых малышей так не вкладываются. Мое личное мнение, ни на что не претендую.

Юлия: — Этери Георгиевна ищет подход к каждому. Очень увлекательно смотреть, как она работает над программами. Она настолько погружается в музыку, образ создается, как картина. Вместе с Даниилом Марковичем они ищут музыку, продумывают хореографию. И потом по ходу сезона, идет постоянная работа над программами, они обрастают новыми деталями. Над прыжками в группе работают все, и Этери Георгиевна, и Сергей Викторович, и Даниил Маркович.

— Вы уже задумываетесь об Олимпиаде? Мысль о том, что все происходящее — это ее предтеча, присутствует? Или это неправильное отношение к ситуации?

Юлия: — Об Олимпиаде говорят так много. Мне кажется, не совсем справедливо, что целых три года проходят в ожиданиях следующей Олимпиады и в разговорах о подготовке к ней.

Станислав: — Сейчас уже происходит самая настоящая спортивная жизнь. Гран-при, главные старты, победы и поражения. А Олимпиада — это особенное соревнование, которое случается раз в 4 года. И в женском одиночном результат сильно зависит от того, на какой год пришелся этот старт. Поэтому лично я весь этот фетиш на Олимпиаду не разделяю. В футболе, баскетболе, теннисе это вообще не главный старт. У меня большее уважение вызывают спортсмены, которые сумели построить долгую карьеру, заработать себе имя и авторитет этим.

Аня сама ходит в банк и решает, что и куда вложить

— Станислав, это же правда, что вы физик-программист, а работаете в интернет-рекламе?

Станислав: — Так и есть.

— Можно тогда вам вопрос как рекламщику? Вам не кажется, что фигурное катание в рекламе как раз отстает? Может, посоветуете какую-нибудь фишку?

Станислав: — Я больше айтишник, чем рекламщик. И существует огромная разница в жизненных принципах IT и ФК. В IT все бежит и меняется на ходу, а в ФК наоборот — сильны традиции и консерватизм. В каждом подходе есть свои плюсы и минусы, в этом и прелесть — в разнообразии. Могу сказать, что было бы, если бы фигурное катание было IT-проектом. Был бы выбран тестовый турнир (или серия) — мы это называем «песочница», на котором постоянно испытывались бы новые идеи. И разумные, и безумные. Возраст, четверные, система оценок, новые виды программ, катание вчетвером — все, что может приблизить нас к цели. А цель, кстати, какая?

— Повысить популярность фигурного катания, например.

Станислав: — Предположим. Тогда по результатам теста смотрим — а какой турнир собирает больше зрителей на трибунах и просмотров на YouTube? Делаем скидку на эффект новизны, и решаем — расширять новинку на главные старты («выкатывать в боевую») или быстренько переходить к следующему тесту. Могу сказать, что на один удачный тест может запросто приходиться 2-3 неудачных. И что выстрелит в итоге, заранее предсказать невозможно. Поэтому в IT все и меняется со скоростью калейдоскопа. И постоянно глючит и висит тоже поэтому. (Смеется.) В результате, десятая версия обычно имеет мало общего с первой. Но если у десятой еще есть шансы в конкурентной борьбе, то у первой — точно нет. В этом логика. Впрочем, в традиционном фигурном катании и без IT что-то пробуют — ледовый «Оскар», например. Уверен, что и сама церемония, и выбор победителей — все это было бы яркой и обсуждаемой историей.

— По крайней мере это что-то новенькое.

Станислав: — Еще я очень жду, когда протестируют соревнования по прыжкам. Причем, очень хочется увидеть их в командном формате. 4 на 4, игра на выбывание, по два прыжка на каждого, сложность суммируется. Решающий день, 8 команд участников, четвертьфиналы и полуфиналы уже позади, на льду остались только Россия и Япония, впереди финал, напряжение на пределе! И вот, после решающего выезда, весь зал вскакивает, победители ликуют, флаги, букеты, слезы радости!.. И слезы поражения. Этих эмоций сейчас нет в фигурном катании, это как серия пенальти в футболе. Кстати, ее футбольные болельщики приняли не сразу. Но это и есть рост популярности — новые зрители, новые споры, новые миллионы просмотров. Прыжки команда на команду давно практикуются в школе Тутберидзе. Как раз сейчас, в апреле-мае прыгали бы каждый день. И это тот формат, о котором Анютка по вечерам рассказывает взахлеб. Как поделили, как все шло по раундам, кто выехал, а кто завалил, кто подвел, а кто оправдал. Все это в красках и в лицах. Я, даже слушая, переживать начинаю! Представляю, что было бы на трибуне...

— Идеи Этери Георгиевны да в ISU бы. Возможно, спонсоров на «песочницы» не хватает. Вы можете оценить, каков бюджет фигуристки в год? Помню, Серафима Саханович рассказывала, что в год на нее тратили около 1 миллиона рублей.

Станислав: — Наш бюджет упал практически до нуля после того, как Аня вошла в сборную России. Основные затраты на себя взяли федерация, министерство спорта и, конечно, «Самбо-70».

Юлия: — Занятия в спортшколе бесплатные. Дальше все зависит от азарта родителей. Дополнительные занятия проходят на коммерческих катках. Когда я привела дочек в фигурное катание, подкатка стоила 300 рублей, потом 500. Безумие началось после начала «Ледникового периода» на телевидении. Спрос стал превышать предложение и цены стали стремительно расти.

Как-то еще в младшей группе одна из мам сказала, что ее муж называет нас всех фигурно-катательной сектой. И действительно, по себе могу сказать, что хочешь ты или нет, но постепенно поддаешься общему настроению, гонке вооружений. Достаточно появиться одному безумному родителю, таскающего своего ребенка на несколько подкаток в день, и ты всерьез начинаешь сомневаться: «А правильно ли ты поступаешь? Не слишком ли мало занимается твой ребенок?» В наше время нормальным считалось два дополнительных занятия на льду и одна хореография-растяжка в неделю.

Смотреть тренировки не разрешалось, мы иногда подглядывали из-за двери. Но лично я на тот момент абсолютно не разбиралась даже в основах фигурного катания, так что могла заметить только падения. Отличать один прыжок от другого меня учила Наташа Цурская, когда Аня начала прыгать тройные прыжки, т. е. в 10 лет. Но я до сих пор могу перепутать флип с тулупом, а сальхов с ритбергером. (Смеется.)

— Этот год ведь был удачным для Ани еще и с точки зрения призовых. На что-нибудь уже успели их потратить?

Станислав: — Призовые Ани мы откладываем ей на будущее. Пытаемся их не только сохранить, но и прирастить. Собираем портфель начинающего инвестора, все по правилам — часть на депозит, часть в валюту, часть в акции. В акции сейчас, кстати, особенно интересно вкладываться, вакцина ведь рано или поздно появится, и будет рост. В общем, повышаем финансовую грамотность и смотрим на то, как деньги сами работают, занятно. Причем, Аня в конечном счете сама решает, куда и сколько она готова вложить. Сама ходит в банк, разбирается в депозитах, подписывает договоры. Общается с операционистами, они же любопытные: «Девочка, откуда у тебя эти деньги?» — «Заработала». Пару раз угадали с акциями, и получилось, что одних процентов уже достаточно, чтобы обновить себе телефон до последней модели. Получается, бесплатно, просто потому что вовремя сделали нужные действия. Что, спрашиваю, обновляем, или дальше ждем? Пока ждем, такой был ответ.