ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Фев. 28, 2017

Александр Рар: Я бы сказал, что Германия сейчас находится под большим давлением - с одной стороны, она вступила в очень серьезный конфликт с Россией, в первую очередь, из-за разногласий по вопросу ценностей. В Берлине считают, что Москва выступает за консервативную модель развития Европы. Это находящимся у власти немецким политикам не нравится: они хотят, чтобы Европа укреплялась, но только на своем нынешнем либеральном фундаменте. С другой стороны, тот же либеральный фундамент, который для официального Берлина неоспорим и должен стать главенствующим для всего Старого Cвета, подвергается нелицеприятной критике со стороны президента США Дональда Трампа. Это для немцев - как бы второй фронт, причем очень серьезный, поскольку Германия не привыкла конфликтовать с Америкой: ведь Вашингтон всегда был для немецкой политической элиты неоспоримым лидером.

Я думаю, что Германия окажется абсолютно дезориентированной в мировых делах, в вопросах мировой экономики, если по каким-либо причинам потеряет поддержку со стороны Белого дома. Но существует у Берлина и так называемый третий фронт. Это внутренний фактор - брожение внутри европейского общества, которое сопровождает усиление антиглобалистских движений, становящихся все более и более сильными. За последние 25 лет в Европе не проходило крупных выступлений антиглобалистов - большинство населения демонстрировало удовлетворение происходящим в их странах. Но сейчас такие движения появляются. В первую очередь, они состоят из правых популистов, которые, конечно, давят на элиты, на правительство. Власти европейских государств, где такие движения сильны, вынуждены каким-то образом реагировать.

Должен сказать, что немцы оказались в итоге в очень незавидной ситуации. Тем не менее, я считаю, что пока немецкие элиты сохраняют самоуверенность: они полагают, что модель, отстроенная в Европе за последние четверть века, самая правильная и безальтернативная.

А Германия действительно в состоянии стать лидером в деле защиты либерального развития Европы и Запада, она способна противостоять американскому президенту, которого в состоянии, если тот не справится, отстранить от должности.

И так в Европе думает не просто какая-то пара политиков. В Германии произошло сращивание позиций редакторов крупнейших СМИ, представителей бизнеса и лидеров разных партий. Это широкие политические элиты, которые придерживаются такой точки зрения и намерены выстраивать против всех трех вышеперечисленных вызовов мощную линию обороны.

Но способна ли сегодня Германия взять на себя лидерство в Европе по всем трем фронтам? Ведь после Второй мировой войны к ведущей роли Берлина многие страны относятся с большой опаской.

Александр Рар: Очень сложный вопрос. Считается, что канцлер Германии Ангела Меркель не только может, но и обязана взять на себя ответственность за будущее Европы. Немцы уже рассматривают себя в качестве лидеров Старого Cвета. В то же время они понимают: если им придется становиться лидерами, особенно в военном плане, демонстрировать соседям по ЕС, что они в состоянии тратить больше средств на оборону и в чем-то даже брать на себя роль Америки в качестве защитника всего Старого Cвета, это может многим в Европе не понравиться. Однако сейчас ситуация складывается так, что элиты других европейских стран смотрят на Германию с надеждой. Возможно, они делают это из прагматических соображений - у Берлина есть деньги на построение какой-то европейской армии, а у других стран этих средств нет. Эти государства хотят создания европейской армии и выступают за укрепление европейской обороноспособности, потому что опасаются конфликта с Россией. Я говорю в первую очередь о восточноевропейских странах. Начав терять поддержку в лице Америки под управлением Трампа, они станут цепляться и в итоге поддержат немецкое лидерство.

Я думаю, что канцлер Меркель в случае своего переизбрания готова такое лидерство на себя взять. Правда, она должна понимать, что в вопросах общеевропейского лидерства Германия уже допустила несколько значительных просчетов. Самый главный - в миграционном вопросе, когда Меркель, открыв границы в Европе, пригласила полтора миллиона беженцев из балканских стран в Германию. Она была уверена на сто процентов, что сможет направить другим европейским союзникам часть этих мигрантов. Но до сих пор никакая другая страна в миграционном вопросе Германии плечо не подставила. Поэтому можно в перспективе ждать, что лидерство Германии будет носить половинчатый характер: когда им окажется нужно, европейские страны будут прибегать к помощи Германии, особенно если та согласится заплатить за свои европейские проекты. Когда же этим странам что-либо перестанет нравиться в Европе, за которую ратует Берлин, они будут отказывать Германии в праве лидерства и начнут критиковать ее действия.

Прояснило ли выступление на Мюнхенской конференции руководителей США - министра обороны и вице-президента, как намерена строить Америка под управлением Трампа свои отношения с Европой?

Александр Рар: В моем понимании выступление представителей новой администрации США в Мюнхене было достаточно вялым и тактическим. Вице-президент и министр обороны, в принципе, достаточно жестко заявили о нежелании Америки поддерживать НАТО, если другие европейцы не будут вкладывать свои деньги в коллективную оборону. Хотя также прозвучало, что Штаты продолжают верить в значение альянса. Но это были какие-то половинчатые высказывания, потому что на самом деле никто не знает четко, в каком направлении будет развиваться ситуация. Если внимательно проанализировать то, что говорят американцы сегодня, становится понятным: в Америке очень прагматичный президент, а ее элиты в отличие от элит европейских придают значительно меньше значения идеологии. Для США главный вызов сегодня - это Азия. Там появляются мощные в экономическом плане страны, которые могут стать для Америки или хорошими партнерами, или конкурентами. Это касается и военной составляющей. Поэтому сейчас США переориентируют внешнюю политику на Азию. Cейчас это все больше становится ясным.

Европа со своим идеологизированным подходом, с разговорами о том, что надо взяться за руки для спасения либеральных ценностей, Америке уже не интересна и не нужна. Я не думаю, что кто-то в США всерьез думает, что Россия хочет оккупировать Европу. Тратиться на защиту Старого Света становится для Белого дома занятием бессмысленным, потому что никаких реальных опасностей ему не грозит. Поэтому Америка будет переориентироваться. А Европа со своим подходом, направленным на спасение либеральной модели, останется одна, как мне кажется, просто потому, что прагматизм требует иных подходов в мировой политике. В этом отношении Европа через годы, а, возможно, даже через месяцы начнет понимать, что она изолирует себя от возникающего мультиполярного мира, который не цепляется за либеральные ценности, как за новую религию. Поэтому Европе придется очень серьезно меняться. И хотя Европа не хочет этого видеть, сигналы на этот счет очень четко поступают. Напомню, абсолютно правильное выражение министра иностранных дел России Сергея Лаврова - мы живем уже в постзападном мировом порядке. Эту истину американцы очень хорошо осознают, а вот в Германии на это закрывают глаза, потому что такой постзападный мир здесь себе представляют только в самом ужасном сне.

В "Дойче велле" была опубликована любопытная статистика: в товарообороте с США Китай вытеснил Германию с первого места. Возможна ли ситуация, при которой Меркель попытается взять Китай в союзники против новой политики Трампа?

Александр Рар: Западные элиты испытывают чувство беспомощности, потому что наблюдают за появлением мультиполярного мира и видят, что и американский начальник тоже играет по-другому и думает по-другому, чем прежние американские лидеры. Так что в Европе начинают размышлять над тем, кого можно привлечь в качестве союзника. Поэтому с такой восторженностью было воспринято европейскими элитами выступление китайского лидера в Давосе, несмотря на то, что тот ничего принципиально нового там не сказал. Си Цзиньпин заявил о том, что нужно придерживаться правил сотрудничества в мировой экономике. Однако для Европы и этого оказалось достаточно. Действительно, сейчас критика, звучавшая в адрес Китая, ушла на второй план, есть попытка руководства Евросоюза заручиться поддержкой Пекина, может быть, даже в борьбе с Трампом и с Россией. Но это абсолютно несерьезный подход, потому что на самом деле Европа, которая будет ориентироваться исключительно на политику либеральных ценностей, с Китаем ни о чем договориться не сможет. Мне кажется, в Китае тоже видят, что с такой Европой, где права человека и права меньшинств стоят выше геополитических и других интересов и возведены в преамбулу всей политики, трудно о чем-то договариваться, строить совместный мир. Поэтому, по-моему, Европа, если она не изменит свой подход к международным отношениям, будет все больше и больше попадать в изоляцию.

В Мюнхене мне показалось достаточно единодушной поддержки со стороны большинства лидеров Европы американских планов по увеличению расходов на оборону в рамках НАТО. Тогда как немецкая идея, которая заключалась в том, что расходы на оборону - это не только затраты на новую военную технику, но также на устойчивое развитие и построение гражданского общества, не выглядела популярной.

Александр Рар: Думаю, что Германия, которая сегодня говорит от лица всей Европы, считает, что в оборонных вопросах нужно пойти Америке навстречу и что Америку нельзя терять. Поэтому следует с Трампом в чем-то согласиться в надежде на то, что Америка опять полюбит НАТО и останется лидером в альянсе. Ведь в этом случае она, как надеются в Берлине, не станет сотрудничать и даже сближаться с Россией. Для немецких властей, которые в украинском конфликте придерживаются позиций Украины и не симпатизируют российской точке зрения, очень важно, чтобы Америка не стала штрейкбрейхером в этом отношении. Так что немецкие власти в принципе согласились с увеличением расходов на оборону. Правда, рост затрат на военные нужды до двух процентов ВВП, к которому призывает Трамп, будет означать повышение: выделение Германией на оборону до 60 миллиардов евро. Но немцы считают, что эти деньги не должны уходить на постройку новых танков, вертолетов, или подводных лодок, а должны направляться на укрепление гражданских обществ, борьбу с диктаторами, экономическую помощь нуждающимся странам Африки или Азии.

И все же, если Германия увеличит военные расходы, деньги пойдут на нужды НАТО или на создание европейской армии - ведь делать одновременно и то и другое Европе не по карману?

Александр Рар: Расходы на содержание НАТО должны увеличиться. О создании европейской самостоятельной армии всерьез речь не идет. В основном говорится об укреплении европейской составляющей внутри альянса. Во-первых, надо понимать, что американцы не заинтересованы в появлении у Европы своей армии. Во-вторых, кроме Германии никто эту армию создать не в состоянии. И тут возникает вопрос о том, хотят ли другие европейские страны, вместо американского военного зонтика получить Берлин в качестве главного защитника Старого Света. Это очень большой вопрос.

На следующих саммитах НАТО обсудят развитие альянса, но, скорее всего, будет взят курс на укрепление европейской составляющей внутри Североатлантического союза. Но европейцы намерены в рамках блока биться за то, чтобы их деньги шли на экономическую и другие типы помощи странам за пределами Европы. Американская администрация абсолютно точно больше не хочет одного - поддержки революций, как это происходило ранее во время так называемой арабской весны или, частично, на постсоветском пространстве. Белый дом от вложений в защиту ценностей начинает отказываться. А Европе предстоит понять, что она окажется достаточно ограниченной в своих возможностях убирать не устраивающих ее иностранных лидеров и навязывать свою демократию западного образца на других континентах.

Последнее время много говорилось о немецком плане, предусматривающем создание "Европы двух скоростей". Насколько реализуем такой проект и существует ли сопротивление ему внутри Евросоюза?

Александр Рар: Этот так называемый "план Б" существует уже лет 25, его изобрели немцы и французы. Он гласит, что при возникновении ситуации, когда по каким-либо причинам Европа не сможет в дальнейшем быстрыми темпами развиваться в сторону создания Соединенных штатов Европы, следует создать коренную Европу, которая станет двигаться в сторону большей интеграции. Она будет состоять только из тех стран, которые захотят идти в этом направлении. В то время как другие страны ЕС окажутся отключенными от этого процесса: им предоставят возможность дружить, общаться с "узким составом" Евросоюза, но они перестанут получать блага, которые имеют сегодня от членства в единой Европе. Но эта идея окажется реализуемой только в том случае, если большинство стран Европы будут согласны войти в состав коренной Европы, и только некоторые государства выйдут из этого проекта. Сейчас же есть все основания полагать, что число государств, которые откажутся строить Соединенные штаты Европы, окажется гораздо большим, чем количество стран, которые готовы к такой интеграции. К тому же доподлинно неизвестно, с кем Германия собирается эту будущую коренную Европу строить: уже сейчас видно, что ее главный союзник в этом вопросе - Франция меняет взгляды на этот общеевропейский проект.

Смотрите сами: Британия вышла из Евросоюза, у Польши и Венгрии возникли серьезные конфликты с Германией по поводу ценностей, Италия, Испания, Португалия и Греция просто не хотят лидерства Германии в вопросах европейских финансов, потому что считают, что немецкий подход - экономить и выплачивать старые долги, неправильный. С кем в итоге Германия остается? Со скандинавскими странами и странами Бенилюкс. Этого, конечно, недостаточно для формирования Соединенных штатов Европы. Я думаю, что такая расстановка сил станет одним из самых главных вызовов для Берлина в будущем. Немецкие элиты исходя из своего послевоенного опыта, из своей идеи полностью отказаться от прошлого оказались в ситуации, когда у них просто нет другой альтернативы, кроме как продолжать строительство единой Европы. Для немецких элит быть интегрированными в Европу считается самой главной, безальтернативной задачей. Поэтому все идеи относительно какой-то корректировки курса на дальнейшую интеграцию считаются неприемлемыми.

Вы говорите об элитах, которые могут прийти к власти после выборов в Германии?

Александр Рар: В Германии в отличие от других европейских государств другие элиты к власти не придут. Во Франции, в Италии другие элиты прийти могут, а вот в Германии, на мой взгляд, в следующие пять лет это почти исключено.

Может ли Россия рассчитывать на отмену европейских санкций в обозримом будущем? Или это нереально, пока нынешние элиты правят в Германии?

Александр Рар: У меня ощущение, что вопрос санкций не столько связан с урегулированием конфликта на Украине, сколько его надо рассматривать в качестве безуспешной попытки европейских элит заставить Россию вернуться к демократии западного образца. Поэтому применение санкций продолжится. Если бы западные элиты в действительности хотели выполнения Минских соглашений, они должны были честно признаться себе, что без давления на Киев, который не выполняет свою часть договоренностей, мирное урегулирование нельзя сдвинуть с места. Но пока в Европе сохраняется желание каким-то образом надавить на Россию, она не пойдет на отмену введенных санкций просто так. От России будут требовать не только выполнения Минских соглашений, но и реализации других обязательств в интересах западной демократии.

Недавно высокопоставленный чиновник российского МИД заметил, что на Западе к власти пришло новое поколение политической бюрократии, которое уже не помнит о наличии множества совместных проектов, которые когда-то были у России и Евросоюза.

Александр Рар: Абсолютно верное наблюдение. Особенно молодые политики, которые пришли в Европе к власти, рассматривают Россию так же, как рассматривали ее их деды во время "холодной войны" - как страну, абсолютно чуждую ЕС. К сожалению, это так. Изменить такой подход может только какая-то катастрофа или происшествие за пределами Европейского континента, которое заставит людей, элиты думать по-другому, осознать, что Россия и Европа все-таки связаны. Такое происшествие, такая катастрофа может случиться в любой момент на Ближнем или Среднем Востоке. Тогда пересмотр отношений между Россией и Евросоюзом станет возможным, а пока, к сожалению, нет.