ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 22, 2018

Изначально правозащитники больше всего тревожились за то, в какие камеры после карантина отправят футболистов и как там встретят звезд. Что уж греха таить, многие заключенные хотели бы заполучить к себе «сладких булочек», «мажоров», с которых можно было бы вымогать деньги на «общак». Но начальник «Бутырки» Сергей Телятников, известный своей мудростью, сделал интересный ход. Во-первых, он поместил всех четверых (в том числе младшего брата Кокорина Кирилла и малоизвестного футболиста Александра Протасовицкого, которые были арестованы чуть позже) на ОКИ.

Под аббревиатурой подразумевается отдельный корпус, расположенный рядом с «Темной башней» (так называют одну из башен тюремного бутырского замка). Его особенность в том, что тут маленькие камеры, рассчитанные на 2–4 заключенных. Этот корпус как бы в стороне от других, и туда почти не просачивается криминальная субкультура (хотя крики «АУЕ» слышны и здесь).

— Коридор в ОКах зеленый, — говорит один из сотрудников. — Потому его в шутку «зеленой милей» и зовем.

В одной из частей корпуса зеленый цвет переходит в белый, и здесь самые хорошие отремонтированные камеры. Больше всего повезло Кокорину.

— У него лучшая камера, — говорит ответственный секретарь ОНК Москвы Иван Мельников. — Она образцово-показательная. Тут даже есть своего рода видеодомофон: заключенный может нажать кнопку вызова — и на экране появится изображение. Таким образом, арестант может переговариваться с дежурным сотрудником.

Подобной системой оборудованы единичные камеры. У Мамаева ее, к слову, нет. Видеонаблюдение за камерами, где сидят участники громкого скандала, также отсутствует.

Второе, что сделал «гражданин начальник» Телятников — вместе с футболистами посадил тех, кто сидел с ними и в карантине, — чтобы избежать стресса и вымогательств. Напомню, что у каждого по одному соседу. Трое задержаны за кражу, а еще один за неуплату алиментов. И еще один примечательный момент: футболистов поручили лучшему начальнику корпуса по «Бутырке» — Екатерине, чтобы она глаз с них не спускала и на любую просьбу моментально реагировала. В общем, вроде бы в ОКах у спортсменов все окей. И бить не бьют, и вымогать деньги не вымогают, и даже «парашу» они моют исключительно по своему желанию (чередуясь с соседями). И все же ребята подавлены. Мамаев, наверное, в меньшей степени, он вообще оказался очень «адаптивным». Да ему и повезло больше: первый получил передачу, уже было свидание с отцом, выводили в храм. Сложнее Кокорину, у которого никаких свиданий пока не было, хотя передачу он наконец получил. Выглядит Александр хуже других арестантов — сам говорит: это из-за осознания, что младший брат рядом, в соседней камере. Он вообще все время спрашивает только про Кирилла. А младшему Кокорину досталась камера с облезлыми стенами и специфичным запахом. Старший брат каким-то образом уже узнал об этом, выразил готовность поменяться, на что ему ответили, что тюрьма — не гостиница и из «номера» в «номер» просто так не переедешь.

За все время футболистов ни разу не отвели в спортзал. Эта услуга платная (около 500 рэ за занятие и пользование душем), но желающих много, и потому «выстроилась» огромная очередь. Возможно, до Мамаева дойдет очередь в понедельник. Интересно, что по поводу спортзала вроде как возбудилась прокуратура: каким нормативным актом, мол, вообще его существование предусмотрено? В «Правилах внутреннего распорядка» нет упоминания про такие помещения. Но надо отметить, что оно и не запрещено никаким документом. А вообще практически во всех европейских тюрьмах есть спортзалы, причем в основном бесплатные, и водят туда всех желающих ежедневно.

— Футболисты хорошо отзываются о тюремной еде, особенно о рисовой каше, — говорит член ОНК. Мы раздобыли фото еды, которой их недавно потчевали. Выглядит вполне прилично, на вкус, как уверяют сотрудники, тоже.

— Кормить стали намного лучше в последнее время, — рассказывает правозащитникам заключенный Максим. — Я тут уже год. Качество еды постоянно меняется, но эту и прошлую неделю готовили вообще отменно. Может, из-за футболистов? Как только их к нам посадили, мы сразу понадеялись, что теперь жизнь во всей «Бутырке» станет лучше. И мы сами видим, что внимание к нашему изолятору приковано: постоянно какие-то проверки идут.

«Я очень сожалению», — говорит раз за разом Мамаев. Говорит не только тем, кто может его слова донести до общества, а простым надзирателям, работникам храма, то есть не на публику. Кокорин подобные слова произносит реже, но его вид (поникшая голова, грустный взгляд, появившаяся сутулость) об этом вроде как сам свидетельствует. Один из героев «Зеленой мили» говорил: «Если человек искренне раскаивается в своих грехах, он может вернуться в то время, которое было самым счастливым для него, и остаться там навсегда». Может быть, и возвращение к обычной жизни для футболистов будет зависеть от глубины их раскаяния.