Компании минимизируют долг, притормаживают начатые и откладывают перспективные проекты развития и стараются не допустить полномасштабного кризиса неплатежей.
Утвержденный правительством на минувшей неделе антикризисный план делает явный акцент на поддержку банковской системы страны. При всей важности обеспечения бесперебойной работы финансовой системы столь явный дисбаланс пакета стабилизационных мер по меньшей мере настораживает.
Поскольку голоса среднего бизнеса во властных кабинетах практически не слышны, мы решили опросить бизнесменов из активных средних компаний, чтобы понять, как им живется в новой хозяйственной реальности — при двузначной инфляции, сильно обесценившемся и продолжающем лихорадочно дергаться курсе рубля, повышенном уровне ставок по кредитам, сжимающемся спросе на продукцию. Нам представляется, что такой микроэкономический анализ способен выявить узкие места и самые болевые точки в работе целого ряда отраслей, вползающих в полосу кризиса.
Зависим от импорта
Большинство промышленных предприятий фиксируют ухудшение текущей финансовой ситуации. В первую очередь это вызвано резким ростом затрат на сырье и материалы из-за девальвации рубля. «У нас материальные затраты выросли в среднем на 30 процентов», — говоритВладимир Бакшаев, гендиректор ЗАО «Сеспель», выпускающего полуприцепы. «Мы испытываем большие трудности, потому что 45 процентов нашего сырья — это импорт», — вторит ему Элла Васильева, помощник генерального директора ОАО «Русские краски».
В связи с девальвацией серьезно меняется экономика бизнеса, причем отраслей, не зависящих от импорта, в стране, похоже, нет.
«Мы вынуждены повышать цены, потому что серьезная часть наших затрат — около 20 процентов — валютные, говорить о каком-то импортозамещении в нашей отрасли пока не приходится: высококачественная медицина не может обходиться без иностранных лекарств, расходных материалов, об оборудовании и говорить нечего», — говорит президент ОАО «Медицина» Григорий Ройтберг.
Очень сильно пострадали от девальвации производители текстиля, потому что до 60% в себестоимости их продукции занимает сырье — хлопок, пряжа, цены на которые номинируются в долларах. «В один момент сырье для нас подорожало вдвое», — говорит Сергей Жуков, председатель совета директоров ЗАО «Кинешемская прядильно-ткацкая фабрика» (производство медицинского текстиля).
«Ни о каком импортозамещении речи быть не может. Все задачи на уровне оптимизации, выживания, сохранения коллектива, наработанных технологий, чтобы не начать резать там, где потом долго и тяжело будет восстанавливаться», — говорит Андрей Разбродин президент компании «Даргез» (производство текстильной продукции для дома).
Впрочем, нужно заметить, что предприятия легпрома, которые успели обновить оборудование и зависят от импортного сырья и комплектующих не более чем на 20–25% (производство обуви, домашнего текстиля), говорят, что девальвация — благо для их отрасли, поскольку конкурентоспособность российских товаров заметно выросла.
Кто будет надевать веревку себе на шею?
Гораздо острее сегодня для всех стоит вопрос получения банковских кредитов. «Русские краски» столкнулись с невозможностью взять кредит под оборотные средства, поскольку ставки поднялись до 27–30%. «Кто же веревку сам себе на шею будет надевать?» — возмущается г-жа Васильева. На этом фоне повышение ставок по существующим кредитам на несколько процентных пунктов выглядит, по ее словам, «по-божески».
В станкостроительной ГК MTE не склонны столь эмоционально реагировать на повышение кредитных ставок, поскольку в течение прошлого года компания оптимизировала структуру кредитного портфеля и вернула кредиторам примерно на 20% больше средств, чем привлекла за год. «Поэтому мы оказались в некоторой степени подготовлены к происходящему», — говорит генеральный директор МТЕ Денис Волков. Тем не менее и он признает отрицательное влияние на бизнес роста расходов, связанного с повышением банковских ставок.
Если речь идет о небольшом повышении, на два-три процентных пункта, то в большинстве случаев бизнес вынужден согласиться с новыми условиями, поскольку иначе придется вернуть деньги банку, что приведет к полной потере ликвидности в бизнесе, а значит, и к прекращению деятельности. «Девелоперский бизнес сильно зависит от банков. Банки нам прислали уведомление о повышении в одностороннем порядке ставок с 14 до 17,5 процента. Если я скажу, что не согласен, они потребуют вернуть деньги, чего я не могу сделать, потому что у меня в бизнесе должна быть определенная подушка ликвидности. Кроме того, схлопывается еще и ипотечный рынок — банки повально отказывают в выдаче ипотечных кредитов: если раньше на сто обращений было пять отказов, то сейчас — 60–70», — говорит Максим Сотников, совладелец компании «Комстрим» (строительство жилья экономкласса, производство цемента).
В самой сложной ситуации как всегда оказались компании легкой промышленности и других отраслей, для которых характерен значительный временной разрыв между поставкой продукции в розничные сети или по госзаказу и получением за нее выручки. В таких отраслях приобретение комплектующих, материалов для производства, заказ коллекций и проч., как правило, осуществляются с использованием кредитных средств. «Начиная с осени прошлого года мы, вместо того чтобы использовать возможность для импортозамещения и роста производства, попали в обратную ситуацию, — рассказывает Андрей Разбродин. — Поскольку мы работаем с сетями, то планируем свою деятельность на год вперед. После того как сети выставляют объем закупок, мы составляем планы закупки сырья, ассортимент, разрабатываем финансовые схемы, завязываем их с банками и так далее. Поэтому вся наша деятельность на 2014 год была спланирована еще в 2013-м, были согласованы все кредитные линии, цены, проценты, скидки. Мы хеджируемся от всех коллизий сезона тем, что в начале сезона, к сентябрю, привозим достаточное количество сырья. К сентябрю 2014 года мы привезли порядка 12 контейнеров, но только внесли за них предоплату. Когда ситуация с банками из-за санкций стала обостряться, банки в один день поменяли весь подход — отказали в ранее согласованных кредитах. Соответственно, мы не смогли одномоментно заплатить оставшуюся сумму за контейнеры. До середины октября общались с банками — выдадут они нам кредит или нет? Кроме того, нам уменьшили капитализацию, за один день снизив стоимость наших залогов в шесть раз. И что-то обсуждать бесполезно. Можно судиться, но нужен кредит, а не выигрыш в суде».
В компании Finn Flare, дистрибуторе одежде, имеющей собственную розницу, считают, что самая сложная ситуация в отношениях с банками уже позади. «В декабре, сразу после повышения ключевой ставки, банки вообще перестали выдавать деньги, мы внезапно остались без банковских гарантий, которых требуют многие торговые центры, — рассказывает генеральный директор компании Ксения Рясова. — Выходить из ситуации приходилось самыми разными способами, в основном используя собственные средства, благо у нас они были. Сегодня нам от банков требуются средства для оплаты новых коллекций “весна-лето”, которые уже пошиты у производителей. Новые средства получаем под 21–23 процента годовых, издержки будем закладывать в цену. Цена на одежду в стране сильно вырастет, хотя и не целиком на курсовую разницу. Благо южноазиатские производители идут навстречу, делают хорошие скидки — они готовы договариваться с теми, кто еще покупает для России, поскольку число заказов на одежду от российских дистрибуторов сильно упало, азиаты не хотят терять последних клиентов».
А производители жалуются, что банки отказывают в рефинансировании, невзирая ни на какие экономические показатели и перспективы.
«Мы за последние пять лет выросли на 70 процентов, что для текстильной отрасли — редкий случай. Поставили современное оборудование, имеем гарантированный сбыт. И при всех наших положительных факторах нам отказывают в рефинансировании: риск-менеджмент банка не понимает, что творится на свете, общий фон кризиса, и они начинают предпринимать неадекватные действия. Уменьшают свои риски, хотя, наоборот, риски только увеличиваются. А мне из-за девальвации нужны дополнительные средства на закупку сырья. И это просто катастрофа! Рентабельное, развивающееся предприятие из-за этого может грохнуться! Даже если банки готовы частично идти навстречу, они это делают крайне медленно, их душит бюрократия. А я не могу ждать — мне нужно закупать сырье», — описывает ситуацию Сергей Жуков. По его словам, главной экономической проблемой на рынке сегодня является отсутствие ликвидности. «У нас не экономический кризис, а кризис ликвидности в стране, — говорит Сергей Жуков. — Это больше всего убивает производство. Мы выдерживаем 26 процентов годовых, но верните нам финансирование! Иначе мы остановимся».
В отсутствие банковской ликвидности многие предприятия уповают на сохранение спроса на их продукцию — сегодня это решающий фактор устойчивости компаний, хотя и с ним перспективы не слишком радужные. «Если кредита нет — нет никакой подушки, когда можно не задумываться о продажах. А сейчас приходится думать: остановятся продажи или нет. Если у меня продажи упадут до такого состояния, что я не смогу обслуживать кредит, тогда я скажу банкирам: вот такая ситуация — давайте думать вместе, как быть дальше, или достраивайте объекты сами. В прошлый кризис такие ситуации были повсеместно — банкам отдавали незавершенные проекты», — говорит Максим Сотников.
Скажем, у производителя автофургонов и прицепов «Техпро» вообще нет кредиторской задолженности, а ставки по депозитам весьма привлекательны. Но, по словам гендиректора Оксаны Юрочко, финансовое положение компании постоянно ухудшается — «от довольно стабильного до шаткого, а в ближайшие два месяца уже и убыточного предприятия». Причина кроется в падении реального спроса на продукцию компании в пять-шесть раз.
Аналогичную картину наблюдает Олег Межов, гендиректор ГК «Амот», поставщика оборудования для механизации штукатурных работ: его клиенты — строительные компании — ощущают рост дебиторской задолженности. В «Русских красках» после декабрьского всплеска спроса, когда приходилось даже отменять отпуска менеджерам, чтобы осуществить отгрузки, в настоящее время фиксируют состояние неопределенности у покупателей и даже наличие цепочки неплатежей — от роста дебиторской задолженности до задержек собственных платежей поставщикам. К росту дебиторской задолженности морально готовятся и в ГК MTE, поскольку их покупателями по большей части являются лизингополучатели, у которых портфели номинированы в валюте.
Борьба с ветряными мельницами
Часть предприятий рассчитывает только на помощь государства, в частности на программу импортозамещения. «Русские краски» к тому же уповают на помощь губернатора Ярославской области Сергея Ястребова, который намерен обратиться с письмом в правительство о финансовой поддержке предприятий, работающих в сфере b2b, то есть с длительным оборотом денег. «В одиночку нам бессмысленно бороться с банками, мы хоть и входим в мировой топ лакокрасочных предприятий, но по сравнению с той же нефтянкой наш оборот в пять миллиардов рублей — это ерунда», — уверена Элла Васильева.
По словам г-на Межова, его клиенты-строители пытаются самостоятельно договариваться с банками о реструктуризации долгов, но банкиры не откликаются на эту инициативу, поскольку сами не до конца понимают, что их ждет.
В «Техпро», памятуя о кризисе 2008–2009 годов, начали активно снижать расходы: пересматривают ассортимент в пользу более дешевых моделей, сократили социальные выплаты.
В MTE пока не прибегают к традиционным антикризисным шагам, предпочитая действовать наступательно. «Мы завершили 2014 год в активной контрактной работе, поскольку предложили заказчикам возможность заключения контрактов с фиксированной рублевой стоимостью», — рассказывает г-н Волков.
В ЗАО «Сеспель» и вовсе разрабатывают новую рыночную стратегию — выход на экспорт, за счет чего надеются сгладить отрицательные последствия девальвации рубля. Впрочем, резкого падения спроса на внутреннем рынке здесь тоже не ощутили благодаря тому, что заблаговременно обновили продуктовый портфель и таким образом подстроились под изменение структуры спроса в пользу высокотехнологичной продукции.
Представители легпрома считают, что ситуацию на рынке можно улучшить, не только работая с банками, но и путем ужесточения платежной дисциплины для контрагентов. «Когда в страну пришли иностранные розничные операторы, мы им не выдвигали никаких условий захода на наш рынок. Мы им попросту рынок отдали — делайте, что хотите. В результате у сетей все права, у поставщиков — одни обязанности. Первыми возмутились продовольственные компании, что привело к созданию закона о торговле, хотя в отсутствие четкой позиции государства и его заинтересованности в сетях закон не дал реального результата. У непродовольственных сетей — полная свобода. Но нужно регулирование — принуждать в отдельных случаях сокращать сроки платежей производителям, делать предоплату, иногда кредитовать производство. Это уже было в 2008 году, когда нас ИКЕА кредитовала. Поэтому банки банками, но нужно использовать все возможности для привлечения средств и развития производства», — говорит Андрей Разбродин.
Если розничные сети все-таки коммерческие компании, влиять на которые сложно, то вот государственные структуры, которые выступают заказчиком на производство продукции, могли бы пересмотреть свою финансовую ответственность перед производителями. «Государство никогда не делает предоплаты за продукцию по госзаказу, в системе здравоохранения очень длительные отсрочки по платежам, поэтому участие в госзакупках — это очень большое искусство, нужно многое прогнозировать и учитывать. И конечно, возникает большая зависимость от банковского финансирования», — комментирует Сергей Жуков. Любопытно, что даже такая простая мысль о возможной помощи своему реальному сектору в виде ускорения оплаты уже сделанной работы не доходит до наших составителей антикризисных планов.
Главное — не брать кредитов
Если текущую операционную деятельность компании как-то пытаются поддержать за счет собственных ресурсов, переговоров с банками в надежде на какую-то определенность к весне, то с инвестиционными проектами и развитием как таковым ситуация пока негативная.
Уже можно говорить о начале инвестиционного спада. «Спад в продажах цемента в последние два месяца прошлого года составит 10 процентов по сравнению с прошлым годом. Это означает, что стройки и бурение скважин потихонечку замораживаются. Мы больше всех в стране производим тампонажного цемента, используемого для бурения скважин. Если что-то происходит в нефтяной или газовой отрасли, мы это хорошо чувствуем: нефтяники сразу прекращают закупать цемент», — рассказывает Максим Сотников. Он также говорит о необходимости крайне осторожного отношения к новым проектам на рынке жилья: «Самое главное — выйти из всех кредитов и жить по средствам: покупают 10–20 квартир в неделю, к примеру, это стоит 50 миллионов рублей — вот на эти деньги и будем строить».
Компании постепенно притормаживают развитие своих проектов. «Понятно, что ни один отель не может быть эффективно построен при таких кредитных ставках. Мы вели переговоры с рядом инвесторов — процентов шестьдесят из них отказываются от проектов. Я сейчас смотрю ситуацию по городам, где к чемпионату мира по футболу должны быть построены гостиницы. Если еще в ноябре-декабре были инвесторы, готовые вкладываться в эти проекты, то сейчас в некоторых городах инвесторы уходят, и речь идет о том, чтобы использовать бюджетные деньги для строительства этих гостиниц, которые нужны в соответствии с требованиями ФИФА», — говорит Алексей Мусакин, генеральный директор гостиничной компании «Кронвелл Менеджмент».
Именно с капиталоемкими проектами сегодня возникают наибольшие сложности, даже в таких перспективных отраслях, как частная медицина, где в ближайшее время ожидается значительное увеличение спроса. «Мы реализуем в Химках проект строительства огромного медицинского центра, большую часть которого займет онкологическая клиника. Сегодня нам полностью перекрыт доступ к кредитам — 25 процентов годовых мы не можем платить. Высокие должностные лица говорят нам, что будет проектное финансирование для таких инвестиционных проектов. Но мы узнавали уже везде: в ЦБ, в банках, в правительстве — никаких денег пока нет, никто ничего не знает. Хотя мы в этом плане идеально подходим: социально значимый объект, вкладываем 40 процентов собственных денег — уже вложили 500 миллионов рублей, все полностью готово к стройке: есть проект, земля выкуплена, энергосистемы подведены, электричество на поле. Но, к сожалению, из-за стоимости кредитов мы теперь не знаем, как быть дальше: остановить стройку, ждать более дешевых — “проектных” — денег, о которых говорят, или искать инвесторов, которых сейчас тоже стало очень мало. Русские инвесторы смотрят в другую сторону, иностранцы все сбежали, все инвестиционные фонды, которые у нас в очередь стояли с предложением дать денег, сегодня тоже куда-то делись», — говорит Григорий Ройтберг.
Сегодня во взаимоотношениях с банками большинство предприятий ожидаемо избрали стратегию оптимизации долгов. Естественно, подобная осторожность означает замедление или полный отказ от инвестиций в развитие. «Ничего не делать, чтобы не ухудшить ситуацию», — лаконичны в ЗАО «Сеспель». В «Техпро» приняли решение о полном прекращении инвестиций в развитие. В ГК MTE инвестпрограмму пока не урезают, но опасаются замедления инвестиционной активности в экономике в целом. Ведь большая часть клиентов MTE финансируется из бюджетов федеральных целевых программ, сверстанных с учетом старых валютных курсов, а скорость и качество принятия решений по госинвестициям оставляют желать лучшего.
Антон Титов, директор ГК «Обувь России» (производство обуви и собственная розница), рассказывает, что за последние два года компания полностью перевела свои долги в рубли, в основном в государственные банки, и способна их обслуживать даже при повышении ставок на один-два пункта, но о дальнейшем развитии речь сегодня не идет. «Если бы мы следовали своему инвестплану, разработанному на ближайшие годы, то в первом полугодии 2015-го открыли бы 60 новых магазинов, кредитные линии на это были одобрены. Но под 20 с лишним процентов мы новые кредиты брать не будем, так что новых открытий тоже будет. Расширение собственного производства тоже приостановим — покупать новое оборудование сегодня не просто слишком дорого, а, что гораздо важнее, слишком непрогнозируемо в условиях неопределенности валютных курсов. Чтобы говорить о каком-то развитии, нам нужен прогнозируемый курс доллара — пусть он будет стоить 50, 60, 100 рублей, но стабильно, например, в течение пяти лет».
Сельское хозяйство: спасти бы посевную
Одна из наиболее «горячих» и особо обсуждаемых отраслей с точки зрения преодоления кризисных явлений — агропром. Проблемы с финансированием сельского хозяйства производители и аналитики делят на две основные группы: краткосрочное финансирование весенней посевной, к которой необходимо активно готовиться прямо сейчас, и долгосрочное финансирование инвестпроектов, которые в итоге должны обеспечить продовольственную безопасность страны и рост импортозамещения по продовольствию. Оба эти направления сегодня проваливаются — ни производители, ни банки не понимают, где брать на них деньги.
«Мы не знаем, найдутся ли у банков сегодня деньги на посевную, хотя бы в тех объемах, которые выделялись в прошлом году. В этом году в условиях роста цен на удобрения, ГСМ, средства химической защиты, многие виды семян (кукурузы, подсолнечника, сахарной свеклы и других) средств на то, чтобы хотя бы сохранить уровень воспроизводства, понадобится значительно больше. Учитывая, что традиционно процентные ставки по кредитам на посевную субсидировались, сегодня уровень субсидий тоже должен вырасти — брать деньги под 26–30 процентов крестьяне не в состоянии, а значит, уровень финансирования посевной государством должен вырасти в разы», — говорит исполнительный директор Национального союза производителей молокаАртем Белов.
Отвечая на вопрос, почему у нас посевная проводится на кредитные средства, а не на собственные, ведь, казалось бы, уровень цен на продукцию растениеводства в этом году достаточно высок и крестьяне могли заработать деньги, продавая урожай, Аркадий Злочевский, президент Зернового союза, был очень эмоционален: «Подобные рассуждения не имеют под собой никаких оснований. Ценообразование на зерновые культуры всегда опаздывает по отношению к удорожанию ресурсов. Высокий заработок крестьян — миф, и ситуация отставания цены на зерно от стоимости ресурсов только нарастает. На старте сезона, летом, цена на зерно сначала сильно упала — на 50 процентов, потом начала расти, а перед Новым годом нам закрыли экспорт, рост остановился, да и весь рынок встал. Сегодняшняя цена — около 10,5 тысячи рублей за тонну пшеницы — не превышает уровня прошлого года, тогда как затраты наши очень сильно выросли — отрасль зависит от импорта по всем категориям начиная с семян-гибридов и заканчивая средствами химзащиты, для производства которых действующее вещество на сто процентов закупается за рубежом. Себестоимость урожая прошлого года — около 6,5 тысячи рублей за тонну, себестоимость тех озимых, которые уже высажены, составит в итоге около восьми-девяти тысяч рублей, о себестоимости яровых даже трудно говорить, учитывая стоимость кредитных ресурсов. Без них основная масса земледельцев не сможет провести посевную».
Впрочем, надежда на то, что средства на посевную все же найдутся, есть. 27 января премьер-министр Дмитрий Медведев подписал постановление правительства, согласно которому на эти цели будет выделено 150 млрд рублей, со сложной схемой субсидирования процентных ставок. По подсчетам Зернового союза, эффективная ставка на эти средства для крестьян составит около 15%. Это выше, чем в прошлом году. Но гораздо важнее другой момент: успеют ли деньги дойти до производителей? 1 марта в некоторых регионах уже должен начаться сев, активная фаза подготовки начинается обычно в январе, сейчас подготовка к посевной почти парализована. Так, на конец января минеральных удобрений закуплено в три раза меньше планового объема. То же самое с другими ресурсами. Все это, несомненно, скажется на объемах и качестве урожая следующей осени.
Другая часть проблемы — финансирование инвесткредитов. Рост ставок по уже действующим кредитам производителей почти не пугает. Например, свиноводы имеют сегодня неплохую маржу и могут себе позволить лишние 2–3% по кредитам. Производителям молока труднее, но и у них растут цены на сырое молоко, так что обслуживать кредиты даже с удорожанием они в состоянии. Труднее приходится тем, у кого проекты очень капиталоемкие, например тепличным хозяйствам: при слишком большой массе кредита повышение ставок даже на три пункта делает рост ежемесячных платежей едва подъемным. «При строительстве теплицы нам нужны не только конструкции и оборудование для нее, по сути, нам приходится строить собственную электростанцию, и это очень дорого: наш проект под Липецком, который был запущен год назад, обошелся в полтора миллиарда рублей. Весь прошлый год мы планово работали без прибыли, надеялись начать зарабатывать в этом году, — рассказывает Игорь Соколов, директор компании “Фито”, производящей оборудование для теплиц и имеющей собственные теплицы в управлении. — Увы, банки в одностороннем порядке подняли нам ставки на три пункта, и теперь, чтобы обслуживать эти кредиты, нам нашей прибыли может даже не хватить, и это при том, что отпускные цены на наши овощи выросли на 20 процентов. Возможно, в этом году придется даже нести убытки по этому проекту, покрывать их из других направлений бизнеса. Ситуация изменится лишь тогда, когда существенно уменьшится тело кредита».
Еще хуже дела обстоят у тех, кто находится в середине инвестиционного цикла: строительство мощностей началось, часть траншей у банка выбраны, а новые уже выдаются по ставкам свыше 20%. Тут каждый будет решать сам, что дешевле: продолжать строительство втридорога либо фиксировать убытки и останавливать проект. Генеральный директор Национального союза свиноводов Юрий Ковалев считает, что свиноводы, очевидно, все же предпочтут запустить проект — рентабельность сегодня это позволяет, а вот в других сегментах — в молочном животноводстве или в той же отрасли защищенного грунта — возможны варианты, вплоть до банкротств.
Что же до новых инвестиционных проектов, просчитанных, готовых, одобренных банками и даже прошедших комиссию в Минсельхозе на субсидирование процентных ставок по ним, но не начатых, — все они будут отложены на неопределенный срок. Они рассчитывались в других условиях и имеют шанс на реализацию только при выделении специальных средств, которые пообещало правительство. У свиноводов, например, зависло проектов на 100млрд рублей, которые после реализации должны были увеличить российское производство свинины на 0,5 млн тонн в год.
106.0
120.00
