Позднеантичный мир, охвативший обширные территории на трех континентах, в IV веке был далек от спокойствия. Ритм его существования задавали войны и переселения. На его плодородной почве зарождалась новая историческая формация – Средневековье, которой между IV и VII веками предстояло преодолеть этап становления, известный как Великое переселение народов.
Многочисленные находки археологов свидетельствуют о том, что на арену истории выходили новые силы, именуемые в античной литературной традиции «варварами». С первых контактов с Римской империей они испытывали ее сильное культурное и политическое влияние. Однако к V веку, на который приходится пик Великого переселения, варвары всё чаще выступают вершителями исторических судеб.
К этому времени в разных частях Европы и в Северной Африке на смену племенным вождям приходят короли и королевы. О королях Теодорихе Великом и Гейзерихе, королевах Фредегонде, Амаласунте и Теоделинде и других в эпоху зрелого Средневековья слагались легенды. На страницы книг раннесредневековых летописцев попадают свидетельства о несметных королевских сокровищах. Именно комплексы разнообразных предметов – украшений, оружия, посуды, монет, – чаще всего найденные в погребениях правителей, многое могут поведать об истории различных варварских племен.
И хотя невозможно составить полной картины жизни перемещавшегося племени варваров, или чаще союза племен, наиболее значительные находки свидетельствуют не только о преодоленном пути, о культурных и политических связях, но и о различных аспектах его сакральных представлений. Реконструкция племенных верований указывает на особое значение большого количества драгоценных предметов, собранных воедино. Спрятанные в земле, как клад, они сопровождали усопшего королевской крови в вечность, для живых же они, по всей видимости, являлись сокровищем, наделенным сакральным смыслом.
Сложение ранних государственных образований – так называемых варварских королевств – сопровождали полные драматизма события. Длительное путешествие из родных областей на севере Европы племена разного происхождения стремились завершить в Средиземноморье. Путем вооруженного захвата или взамен на военную помощь римлянам варвары поселялись на чужих территориях. С начала и до завершения их пути проходило не одно десятилетие. И именно археологические находки позволяют наиболее последовательно связать в одну нить этот прерывистый путь.
Имена многочисленных племен дожили до наших дней в названиях областей: Бургундии (бургунды), Тюрингии (тюринги), Баварии (баювары), Силезии (силинги), Ломбардии (лангобарды) и так далее. Таковы редкие следы существовавших когда-то на этих территориях варварских королевств. О них и их повелителях мы располагаем весьма скудными сведениями. Об африканском королевстве вандалов и аланов сохранились крайне тенденциозные свидетельства современников, королевства бургундов на Роне и Рейне и тюрингов исчезли почти бесследно, оставив память лишь в сказаниях. Более полно можно представить судьбы ост- и вестготов, франков и лангобардов, королевства которых отличались большей стабильностью. Большинство современных ученых видят в их основании более или менее постепенный процесс, подразумевавший сохранение в более простых формах и на меньшей территории части политических институтов Римской империи.
Новая эпоха наступает не в одночасье. Поэтому комплексы драгоценных предметов хронологически охватывают все этапы длительного Великого переселения народов. Поворотной точкой в его изучении справедливо считается находка 27 мая 1653 года. Благодаря обнаруженному в бельгийском городке Турнэ погребению франкского короля Хильдерика (умер в 481/482 году) полулегендарное прошлое Европы предстало в свете материальных свидетельств.
Захоронение было наполнено невероятными по красоте и мастерству исполнения предметами из золота, декорированными альмандинами в технике перегородчатой инкрустации (клуазоне). Всё сохранившееся к нашему времени сводится к крохам. Обкладка ножен, рукоять спаты, несколько пряжек и две монеты ныне хранятся в Кабинете медалей Национальной библиотеки в Париже.
Другие крупные находки ученые также пытаются соотнести с именами властителей. Наиболее значительные из них иногда называют «великими».
Знаменитый клад из Доманьяно, предместья Сан-Марино, учеными приписывается времени правления
в Италии Теодориха Великого (493–526), короля остготов. Вещи клада воплощают блеск и противоречивость этого периода (ныне распределены между Германским национальным музеем в Нюрнберге, Британским музеем в Лондоне и американским частным собранием). Драгоценности из золота с инкрустацией отражают влияние моды, господствовавшей при константинопольском дворе. Однако в орнаментальный декор мастера вводят образы, присущие языку прикладного искусства варваров, – орла, цикады, воина. Используя технику клуазоне, им удается создать впечатление «горения» каждого предмета – мерцанию алых альмандинов, полностью покрывающих поверхность предметов, вторят тонкие искрящиеся золотые перемычки.
Возвращаясь на земли франков, мы обратимся к погребению, по всей видимости, особы королевской крови, которое было найдено в крипте церкви Сен-Дени, ныне в пригороде Парижа. Храм, возведенный над могилой св. Дионисия, был усыпальницей королей меровингской и каролингской династий. Убранная в роскошные цветные шелка дама вошла в обитель вечного покоя с множеством драгоценных украшений: браслетов, заколок, серег, обувных и поясных пряжек и других. Особое значение имеет обнаруженное кольцо с именем Арнегунды. Только одна франкская королева, сестра жены Хлотаря I, правившего в 558–561 годах, известна письменным источникам. Но насколько твердо можно идентифицировать с ней захоронение, остается неясным.
Однако самым великолепным из обнаруженных к нашему времени признан клад, случайно найденный в 1837 году в румынском Петроаселе. Невероятное богатство стало его проклятием. Он неоднократно подвергался грабежу, следы которого до сих пор несут некоторые из сохранившихся предметов. Сегодня фибулы, два больших золотых блюда, пара кубков-канфаров, серебряные сосуды и украшения выставлены в сокровищнице Музея национальной истории Румынии в Бухаресте. Клад из Петроаселе приписывается вождю вестготов Атанариху (умер в 381 году), сражавшемуся с римлянами и гуннами.
В собрании того же музея находятся и произведения из известного клада Апахида I. Обладателем его считается неизвестный вождь племени гепидов. Обе крупнейшие находки эпохи Великого переселения на территории Румынии принадлежат IV – началу
V века, когда эти земли, издревле славившиеся изделиями из золота, пересекали различные племенные союзы варваров. Обнаруженные в кладах произведения отличаются особым мастерством исполнения. Символический язык их, включающий образы хищных птиц, призван передать стоящий за драгоценностями глубокий сакральный смысл.
Большой фибуле клада из Петроаселе и паре накладок седла из Апахиды I приданы черты орла. Наделенный силой и могуществом, крылатый хищник издревле считается царем птиц и птицей царей. Он выступает одним из самых распространенных образов искусства эпохи. Изображения животных, птиц, насекомых, помещавшиеся в погребениях, являлись частью мира сакральных представлений варваров, хотя практически всегда имели непосредственные природные прототипы.
Погребения, которых не коснулась рука грабителей, поражают богатством, но сокровищам, как мы убедились, не всегда сопутствует удача. Основной металл сокровищ – золото – неизменно привлекает к себе внимание. К неразграбленным погребениям принадлежит захоронение в ладье начала VII века, которое приписывается королю Восточной Англии Редвальду. Оно было обнаружено в 1939 году в английском Саттон Ху. Усопший отправился в мир иной со всеми возможными предметами, в том числе с богато декорированными зооморфным орнаментом щитом и шлемом, ныне выставленными в Британском музее.
Королевская власть в эпоху Великого переселения не представляла собой сложившегося института. Все компоненты представлений о правителе, природе его власти, а также ее атрибутах переживали этап становления. Неопределенность в такой же степени касалась статуса и границ их королевств. Прообразом власти короля была власть племенного вождя, избиравшегося свободными членами племени. Эта архаическая черта еще ощутима в V–VI веках, когда принцип передачи короны от отца к сыну еще не был полностью закреплен. От этой эпохи, однако, дошли несколько драгоценных венцов, воплощавших особый статус их владельцев.
Частью богатого клада из Гварразара являлся венец короля Реккесвинта, который между 649 и 672 годами правил в так называемом Толедском королевстве, созданном вестготами в Центральной Испании и просуществовавшем до 711 года. Венец остается наиболее выдающимся из известных на сегодняшний день произведений придворного прикладного искусства Толедо.
Также известен венец из Собора в итальянской Монце, принадлежавший лангобардской королеве Теоделинде (ок. 570–627/628). Более скромный по декоративному убранству, он украшен рядами драгоценных камней. Оба произведения являются посвятительными уборами, пожертвованными правителями, имена которых доподлинно известны, в сокровищницы церквей. Установившаяся связь королевских сокровищ с церковной властью отражает следующий этап оформления представлений о власти королей.
Наряду с приписываемыми королям погребениями красноречивым источником сведений о значении сокровищ являются свидетельства хроник и эпоса. Ибо история – фактическая и легендарная – для них неразделимы, и многие из упоминаемых в текстах сокровищ существовали в реальности.
В племенных хрониках, которые появляются вместе с варварскими королевствами, сокровища – это прежде всего собственность правителя и государственная казна, наделенные мистическим смыслом.
Бесценный источник по истории франкского государства – «История франков» Григория Турского – в подробностях рассказывает о судьбах по крайней мере семи наделенных сокровищами меровингских королев и принцесс. Сокровища фигурируют и в качестве трофеев, военной добычи, переходящей от побежденного к победителю. Рассказ о сокровищах короля вестготов Алариха из бургундской «Хроники Фредегара» VII века – важный эпизод в завоевании новых территорий властителем франков Хлодвигом (481–511). В государстве вестготов, получившем новую жизнь на территории Испании после поражения от франков в битве при Вуйе в конце лета 507 года, казна, правитель и его государство символически тождественны друг другу. По свидетельству «Гетики» легендарного историка готов Иордана, сокровище выступает материальным воплощением не только королевской власти, но и богатства всего вестготского племени.
Сюжет о кладе, быть может, не выступает главной темой в древнегерманской и родственной ей скандинавской мифоэпической традициях, но играет роль «пружины» развертывания сюжета. События и персонажи англосаксонской поэмы «Беовульф» и «Песни о Нибелунгах» штауфенской эпохи с ее эпическим кругом восходят к историческому контексту IV–VII веков. Развитие в них получает тема судьбоносности сокровища.
В поэме чудовища, антагонисты Беовульфа, охраняют сокровища, наделенные сверхъестественными свойствами. Герой замечает, что в пещере чудищ дракон буквально возлежит на драгоценностях, закрывая их своим телом. За передачей сокровища или его части обязательно следует цепь событий, являющихся их своеобразным «следом». Совершенно не случайно похищение слугой чаши из охраняемого драконом сокровища является отправной точкой в изложении финального подвига Беовульфа. Одной из наиболее ярких сцен поэмы является погребение короля вместе с богатыми трофеями, добытыми ценой жизни, но так и не принесшими счастья ни ему, ни подданным. Обряд окончательно утверждает героя в качестве великого правителя.
В «Песни о Нибелунгах», одном из последних эпических произведений, связанных с событиями Великого переселения народов, перемещения клада также являются переломными для судеб героев. Цепь трагических событий начинается уже при первом столкновении Зигфрида с богатствами при дележе сокровищ между братьями-нибелунгами. Великий змееборец погибает, та же участь ждет и наследницу сокровищ – его супругу Кримхильду.
Вряд ли когда-нибудь мы узнаем доподлинную судьбу упоминаемых в текстах сокровищ. В водовороте войн и переселений они не могли быть наследством, мирно переходившим от предков к потомкам. И как скрывается в Рейне великолепный клад из «Песни о Нибелунгах», так и погружаются в небытие его владельцы, оставляя память о себе лишь в сказаниях. С гибелью хозяев, а потом и хранителей клад навсегда уходит во тьму, подобно тому как об этом сказано в поэме «Беовульф»:
и все, что было
в пещере драконьей, –
вернулось в землю
наследие древних
и будет золото
лежать под спудом
вовек, как и прежде,
от смертных скрытое.
0
120.00
