ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Ноя. 25, 2016

Любой разговор о языке — почти всегда о проблемах. Слишком уж они бросаются в глаза, режут уши. Жаргонизмы, просторечия, ненормативная лексика, а хуже того — отчаянное словотворчество встречается даже в произведениях писателей, отмеченных престижными премиями. Но основная сложность в том, что красивая, простая, правильная и внятная русская речь с какого-то момента стала принадлежностью интеллектуальной элиты, а «массовому потребителю» предложили довольствоваться примитивным эрзацем. Так сложился расхожий стереотип о языке на грани вымирания. Филологи, не склонные к абсолютизации, раскладывают проблему на две части: помимо субъективных факторов, вроде тиражирования неудачных языковых образцов (почему, скажем, участники популярных ток-шоу — почти всегда невоспитанные и малограмотные люди, разве других нет?) и «пулеметной» неряшливой речи теле- и радиоведущих, есть и объективные обстоятельства, которые не отменить. К таковым, например, относят появление «дисплейной коммуникации» — нового способа общения и получения информации посредством гаджетов. Увеличившийся поток мигрантов-инофонов и сопутствующие сложности преподавания в школе.

На решение этих задач и нацелена принятая в мае прошлого года Федеральная целевая программа «Русский язык» на 2016–2020 годы.

Сделано уже немало: в ЕГЭ вернулось сочинение (прежде обходились кратким эссе), в ряде двуязычных регионов (на Северном Кавказе и в Республике Тыва, где оценка по русскому ниже, чем средняя по РФ) начали проводить аттестации учителей-словесников. В помощь всем желающим Институт имени Пушкина совместно с МГУ, РУДН и СПбГУ запустил онлайн-платформу «Образование на русском» — беспрецедентный лингвистический ресурс, адаптированный к дистанционным форматам обучения. Схожие проекты уже делали институты Сервантеса, Гёте и Конфуция, но не в таких масштабах. «Образование на русском» — это тысячи академических часов, 50 миллионов пользователей из 95 стран мира, 65 тысяч зарегистрированных педагогов.

Разумеется, федеральная программа занимается не только латанием дыр, но и вынашивает амбициозные планы — вернуть великому и могучему былые позиции, придать статус культурного кода, сделать основой гражданской самоидентичности многонациональной страны, повысить престиж языка за рубежом. И подвижки есть — несколько недель назад Институт Пушкина торжественно открыл свой центр в Ханое. А в середине ноября состоялось другое знаковое событие — в Российском духовно-культурном центре на набережной Бранли презентовали еще один такой филиал.

О проблемах и решениях «Культура» поговорила с ректором Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина, профессором Маргаритой Русецкой, доктором филологии, ведущим программы «Живое слово» Владимиром Аннушкиным и руководителем исполкома Ассоциации учителей литературы и русского языка, членом комиссии по развитию науки и образования Общественной палаты РФ Романом Дощинским.

Маргарита Русецкая:«Вопрос о молодежной культуре речи звучал всегда»

культура: Филиал Института Пушкина в Париже — звучит красиво. Почему именно там? Русецкая: Париж для нас явление знаковое, также как любые «русские сезоны» для французов. Так что открытие нашего филиала на набережной Бранли — проект уникальный во всех смыслах: в историческом, культурном, и даже психологическом. Особые отношения между нашими народами всегда были предметом некоторой гордости. А теперь они на новом витке.

В советские годы русских языковых центров под грифом нашего института было довольно много. Мы активно работали в Европе, в Юго-Восточной Азии, великолепный филиал был на Кубе, благодаря ему более 300 тысяч кубинцев выучили русский. Сегодня там работают наши преподаватели, проводят консультации с местными педагогами. Хорошо владели русским языком вьетнамцы. Центр в Ханое был одним из самых успешных представительств. Поэтому, когда появилось решение правительства, что надо восстановить ранее действовавшие филиалы, мы начали с Вьетнама. Несколько недель назад состоялось торжественное открытие в Ханое. Оно сопровождалось семинаром для педагогов, приехали люди со всех уголков страны. Это был плотный двухдневный интенсив, где мы ознакомились со всеми методиками, как новыми, так и традиционными, договорились о системе взаимодействия на будущее. Надеюсь, в начале декабря откроем еще одну кафедру института Пушкина — в одном из голландских университетов.

культура: На Кубе и во Вьетнаме вы учите иностранцев, ну а в Европе, и в частности во Франции, в большей мере рассчитываете на двуязычных? Русецкая: Безусловно, действует программа поддержки бывших соотечественников, ведь очень многие хотят сохранить язык в семье, передать его детям. Но также мы понимаем, что очень важно создавать условия для изучения русского этническим французам, формировать национальную элиту русистики. Институт Пушкина всегда этим гордился. В нашем диссертационном совете достаточно иностранцев, преподающих русский язык в университетах, культурных центрах. Тем самым мы сохраняем преемственность методик, научных школ. Я уверена, что формирование интереса к языку в национальных элитах — и есть ключ к расширению нашего присутствия за границей. И хотя внутренних проблем хватает, в мире наметилась вселяющая оптимизм тенденция: сегодня наблюдается всплеск интереса к русскому языку. Это связано с новой позицией России на международной арене, яркой политической риторикой, твердым курсом, смелыми экономическими проектами. Теперь мы не просто продаем нефть и газ, но разрабатываем высокие технологии в сфере биоинженерии, медицины, IT. Кто-то, наверное, удивится, но русский язык занимает в интернете второе место по количеству представленной на нем информации. Пальма первенства, конечно, у английского, «почетная бронза» у немецкого. И только потом идут остальные европейские языки.

культура: Подобного рода интерес в последний раз наблюдался 50 лет назад, в год открытия института? Русецкая: Тогда, на волне полетов Юрия Гагарина и Валентины Терешковой, в ряде стран поставили задачу обязательного введения русского языка в систему образования. Потребовались кадры, учебники, стажировки для русистов. В этих условиях и создавался наш институт. Его главной задачей была разработка методики обучения русскому как иностранному. Тогда же завершала формирование методическая наука, появлялись научные школы... Институт начинал с нуля, а теперь по праву считается флагманом. Конечно, годы забвения и русского языка, и всего, что связано с Россией, сказались и на деятельности института, наши представительства по миру были закрыты, резко упало качество школьного образования, место грамотной классической речи занял какой-то суржик. По крайней мере все стали сетовать, бить в колокола.

культура: А Вы с этим не согласны? Русецкая: Как и все филологи, лишь отчасти. Сколько себя помню, столько звучал вопрос о молодежной культуре речи. Что мало читают, что плохо говорят. Это вечная проблема отцов и детей. На самом деле, язык меняется и нынешнее поколение оказалось в эпицентре «взрыва». Если в предыдущие годы мы росли в двух коммуникативных средах, это устное и письменное общение, то сейчас появилась третья, очень агрессивная и влиятельная, дисплейная коммуникация. Об этом писал наш первый ректор академик Костомаров 20 лет назад — как о феномене, который нельзя не учитывать. Сейчас мы столкнулись с этим в полной мере. Подсчитано, что 60 процентов информации мы получаем не из общения или переписки, а с экранов — компьютеров, планшетников, телефонов. Как устная и письменная речь имеет свои каноны — нельзя же писать и говорить одинаково, — так и дисплейная реальность предполагает некоторые правила и ограничения. Здесь адекватно использование сокращений, упрощений, смайлов. В электронный текст можно и нужно добавлять гиперссылку, фотографию, аниме. Это такие же инструменты самовыражения, как подбор слов или интонирование.

Кроме того, у гипертекста обычно несколько авторов. Такого еще никогда не было: раньше точно знали, кто что сказал или написал. Текст потерял свою сакральность — отсюда вольное с ним обращение. Хорошо это или плохо, ученые еще опишут. Но это новая реальность, факт. В итоге дети и молодежь по неопытности пытаются переносить некоторые элементы дисплейной коммуникации в устное и письменное общение. Что из этого получается, мы видим. Так что у школы, помимо прочего, появилась еще одна необычная задача: сформировать навыки общения в этой среде, научить пониманию того, что уместно, а что нет.

культура: Это реально? Русецкая: Вполне. Лингвисты отмечают, что многообразие стилистических регистров — одно из уникальных свойств русского языка. Так что способность их переключать — это и есть показатель культуры человека, его грамотности. Вообще, «стали хуже говорить» — проблема цивилизационная, а не наша локальная. Коллеги из Франции исследовали речевой этикет своих лидеров за последние сто лет. И выяснили, что если Клемансо использовал до четырех тысяч слов в общении с избирателями, то Саркози и Олланд обходятся тысячей. Хорошо это или нет? Печально, особенно если вспомнить Пушкина с его десятками тысяч слов. Конечно, это не может не тревожить.

И наш институт, как один из соразработчиков Концепции преподавания русского языка и литературы в РФ, подписанной председателем правительства в апреле, сейчас знает обо всех трудностях, связанных с ее реализацией, не понаслышке. Да, существуют сложности с обучением — как в регионах, так и в крупных российских городах, где в одном классе могут учиться дети с разным базовым уровнем. Многоязычные учебные классы — такая же новая реальность, как и гаджеты. И педагог должен быть готов работать в таких условиях. Конечно, инофонов и носителей языка нельзя обучать по одной программе. Нужна входная диагностика уровня знаний, определение персональных потребностей, формирование индивидуальных образовательных траекторий — каждому свое. Эти программы мы и разрабатываем.

культура: То есть единый учебник по русскому — от первого класса до ЕГЭ — введен не будет? Русецкая: После всех обсуждений и экспертиз у нас даже по истории три линейки. Не думаю, что должен быть единый учебник. Речь идет о единстве концептуальных подходов при разнообразии программ.

Владимир Аннушкин:«Как мы говорим, так и думаем, как думаем, так и живем»

культура: Сегодня только Ваша программа на телевидении посвящена русскому языку. Аннушкин: Такие передачи, конечно, очень нужны. Мы сделали всего сорок часовых эфиров, и это вызвало огромный интерес общественности. Ко мне стали подходить на улице, в метро, на различных мероприятиях, благодарят, просят продолжать.

И хотя наш проект — единственный в своем роде, телеканал «Культура» не торопится его возобновлять, пауза затянулась. А мне кажется, нужно больше передач о языке и литературе — полнокровных, для широкой публики. Ведь мы недооцениваем понятие «культура речи», а язык пронизывает все сферы жизни. Как мы говорим, так и думаем, как думаем, так и живем. Язык — первое, что воспринимается в общении: человек — хороший или плохой, добрый или злой, честный или лживый? Речевая культура — это культура чувства. И каждая интеллектуальная профессия связана с языком: политика, теле- и радиоведущего, журналиста, врача, учителя. Даже хорошая семья — это прежде всего умение общаться. Самые правильные мысли можно выразить так, что ничего, кроме протеста, они не вызовут.

Поэтому очень обидно, когда выставляют напоказ отрицательные примеры. На ТВ выискивают конфликтные ситуации и увязших в склоках, грубых и неграмотных людей. Вот и возникает впечатление, что все разучились говорить и думать.

культура: Но ведь проблем и правда хватает. Жаргон, неправильное словоупотребление и ударение, скудный словарный запас... Аннушкин: Не думаю, что все так плохо. Просто нужно сменить угол зрения: обращать внимание на красивую и грамотную речь, культивировать именно ее, а не коллекционировать чужие ляпы. Вот, говорят, в публичных выступлениях утерян высокий стиль. А какой он? Официальное выступление сегодня требует не торжественности, а честных слов. Не канцелярщины, а эмоции, яркости, точности, разнообразия. Самый яркий пример виртуозного владения мыслью и словом — нынешний лидер страны, не случайно он входит в топы лучших ораторов современности. Сохранение культуры речи — это самое ценное. Но важно понимать, что начинается она не только с правильной постановки ударения и произношения звуков, а с человеческого сердца. Если оно чисто, мудро и направлено ко благу, не будет проблем и с речью. Разговор о языке — это разговор о нравственных и интеллектуальных основах нашей жизни.

Роман Дощинский: «До единого учебника нам еще надо дорасти»

культура: Идея о введении единого учебника русского языка вызвала бурю негодования. Почему? Дощинский: До единого учебника нам еще надо дорасти. Другое дело, что сегодня пугает количество вариантов преподавания. Профессионалы должны обсудить общие подходы, согласовать методические принципы.

культура: В ныне существующих пособиях действительно такие серьезные разночтения? Дощинский: Да, причем настолько, что могут помешать освоить информацию. Так, в одних учебниках причастия и деепричастия изучаются в 6-м классе, а в других — в 7-м. Насколько такая ситуация правомерна? Как быть тому ребенку, который поменял школы: проходить глагольные формы повторно или вовсе остаться без их изучения? Встречаются и иные, более серьезные проблемы. Например, нет единого понимания того, сколько частей речи в русском языке; как правильно составить фонетическую транскрипцию. Каждый учитель-словесник знает, что объяснить правила орфографии и пунктуации можно совсем по-разному и в разном объеме.

Отсутствие единой основы сильно сдерживает развитие ЕГЭ по данному предмету. Если же в нашей стране соберутся выпустить единый учебник по русскому, то очень бы хотелось, чтобы это решение прямо соответствовало главной цели предпринимаемых в последнее время шагов в области филологического образования — возрождению интереса к родному слову, к российской словесности, к отечественной речевой культуре. Главное — не потерять смыслы ключевых начинаний, не свести все к формализму и схоластике.