Утренний городок Людиново не очень убедительно сопротивлялся патриархальной дремоте. На улицах появлялись первые машины, дефилируя по городу издевательски медленно. Мимо вызывающе аляповатого развлекательного центра «Бригантина» (гостиница, СПА, фитнес-центр, салон красоты, кинотеатр, детский клуб - единственный островок цивилизации по системе «все в одном») задумчиво стучали копытами по тротуарной плитке местные буренки. Они двигались в сторону городского пляжа, поросшего камышом. А мимо коров в сторону фитнесс-центра вразвалочку шли первые клиенты, приехавшие на своих недорогих иномарках.
Я сидел на скамейке на берегу озера в ожидании старого товарища с Донбасса и наслаждался неспешным ритмом калужской глубинки.
- Нам так вначале и говорили: «Вы куда так спешите? Помирать завтра что ли собрались», - смеется подъехавший беженец из ЛНР Вадим Зайченко, в прошлом - церковный староста старообрядческой общины в Донбассе.
Хотя относительно его семьи термин «беженцы» применим едва ли. По крайней мере, бежал он не от войны, а скорее от безнадеги. Возвращался на родину предков, а она встретила его бездушными бюрократами и той самой неспешностью, заложником которой стала его семья. Как уже можно догадаться - это очередная история о том, как нечужие нам вроде люди (только с украинскими паспортами) пытались легализоваться в России.
«ЛЮДЕЙ МНОГО УЕЗЖАЕТ ОТ БЕЗНАДЕГИ»
- Ты нетипичный какой-то беженец, - говорю я Вадиму. - Все в войну бежали, а ты - когда она поутихла. Что тебя заставило покинуть дом?
Мы сидим в маленькой однокомнатной съемной квартирке. Раскладной диван, кресло-кровать, шкаф-стенка, иконостас, кухонка… Вадим переехал сюда с женой Ириной и сынишкой Женькой, оставив в Алчевске (ЛНР) дом, где у каждого была своя комната, а на шести сотках - не картошка, а розы - 17 видов, винограда 7 сортов, можжевельник, туя... Хозяин - большой охотник до садоводства - даже жену к клумбам не пускал.
- Понимаешь, в 2014-2015 годах была идея. Все ж думали, что будем или в составе России, или, на крайний случай, будет какая-то автономия. Но не в Украине. Война - один год, второй, третий. Ждали-ждали... Конечно, в голову политикам не влезешь, у них свои резоны. Но Донецк и Луганск постепенно превращаются в Приднестровье. Только Приднестровье хотя бы паспорта российские есть, и российские миротворцы. А в Донбассе - нет. Ирина работала администратором с первых дней войны в супермаркете. У нее зарплата была 9 тысяч рублей. Продавцы - получали 6-7 тысяч. В госструктурах бюджетники официально 3600 получают. Да, электроэнергия дешевая, газ тоже. Но попробуй куда-то приткнуться.
Очень знакомая история. Мне как-то жаловался знакомый луганский хирург, что вынужден трудиться на трех разных работах, а потом еще и таксовать, чтобы прокормить семью из четырех человек. И такая ситуация не уникальна.
- В начале войны ж мы старались, разносили по соседям пакетики с едой, пока возможность была. Первый год верили в будущее, второй - тоже, - вздыхает Ирина. - Хотя страшно было ходить и на работу, и в школу. Идешь и интуитивно ищешь рядом какую-нибудь канавку, чтобы падать в нее в случае чего. Пережили, стало потише. Вроде все нормально, зарплаты на том же уровне, а цены растут колоссально. Людей много уезжает. Вот и мы поехали за лучшей долей.
- А почему Людиново?
- У нас тут знакомые, они нас еще во время войны звали, - говорит Вадим. - Я ж поступил в духовную семинарию и там с ними познакомился. Ездил на сессию, и вот они зазвали.
Однокурсники скинулись Зайченко на билеты. Вадим с Ириной приехали зимой - осмотреться, познакомиться. С работой вроде проблем нет. И разрешение на временное проживание (РВП) в местном миграционном отделе обещали оформить быстро. Кругом снег, тишина, красота - дух захватывает. Как же тут летом будет здорово, прикинули старообрядцы. А по весне решили лета не ждать.
«ФУТБОЛ» ВОЛОКИТЫ
- Приехали в марте, три недели собирали документы на РВП.
- Дорого обошлось?
- 21 тысяча - больничные справки на троих, экзамен на одного человека - 5 тысяч, три квитанции примерно по тысяче, - загибает пальцы Ирина. - Два раза по три перевода у нотариуса - 14 тысяч. Были еще какие-то расходы, в общей сложности 50 тысяч без дороги.
- 26 марта мы сдаем документы инспектору по вопросам миграции Александру Первову, - продолжает Вадим. - Он расписывается и говорит, что в конце мая получим РВП. По закону дается максимум три месяца. Но в очереди люди рассказывали, что в Людиново - месяц-полтора. Мы решили перестраховаться и приехали в июне.
Ирина, как чувствовала, не уволилась с работы в Алчевске - отпросилась на две недели. В итоге не две, а три недели они ходили в миграционный отдел, как на службу. Всякий раз находчивый инспектор Первов находил причину, по которой сегодня нет, а завтра-то уж наверняка все будет в лучшем виде. Вадим с Ириной не выдержали и уехали обратно в Алчевск. А в августе старообрядцы из людиновских встретили Первова на улице. Инспектор радостно сообщил: «Пусть приезжают, все готово».
- Мы сорвались, примчались уже с вещами, поначалу нас знакомые у себя в домике приютили. Так до сих пор и ходим: то он трубку не берет, то его на работе нет, с нами уже уборщицы здороваются - узнают, - жалуется Ирина. - Приходим во вторник, он говорит: «В пятницу! 100 процентов будет!» Приходим в пятницу, разводят руками: «Он в отпуске».
А параллельно старообрядцы пытаются устроиться в новой жизни. Однако, как выяснилось, без РВП это сделать практически нереально. На официальную ставку без разрешения никто не берет. Можно пойти торговать на рынок, но нужна медкнижка, а ее без медицинского полиса не сделают. А полис не дадут без РВП. Замкнутый круг. Женьку в школу и то только в начале октября удалось пристроить - под честное слово, что до нового года разрешение будет оформлено.
- Нас здесь в теплицах готовы на работу взять, месяц вакансии держали, я мог сменным инженером пойти, оклад 30 тысяч, - накладывает мне в тарелку картошку и сало Вадим. - Но у них головной офис в Москве, а там строгое требование - РВП.
СЛУЖЕБНАЯ ПРОВЕРКА
- Они никуда не спешат, - кивает Ирина куда-то за окно. - Внаглую в глаза тебе говорят: «Завтра». А жить-то надо на что-то. Хорошо у нас в Питере коммерсант есть из старообрядцев, дал в долг бессрочно. Но у нас совесть-то есть, деньги надо отдавать. Мы же не просим к себе какого-то особенного отношения, каких-то привилегий. Есть закон: максимум три месяца - либо есть разрешение, либо отказ. А у нас уже скоро семь месяцев.
Никакого логического объяснения такой странной задержке Ирина и Вадим добиться так и не смогли. В какой-то момент им сказали, что в отношении инспектора проводится служебная проверка. И лишь по ее окончании решится судьба их разрешения на временное проживание. Как связано одно с другим - не очень понятно. И мы отправились в миграционный отдел вместе. В приемные часы Александра Первова на рабочем месте нам застать не удалось. Вадим лишь развел руками - привычное дело.
Зато на работе оказалась и.о. начальника миграционного отдела Анна Мальгина, которая объяснила четырехмесячное задержку с выдачей РВП… Да-да, нерасторопностью своего подчиненного. Куда спешить-то? Не помирать же завтра.
- Сотрудник, как говорится, немножечко заволокитил, - пояснила Анна Александровна. - Я знаю, что у них и с работой, и со школой проблемы. Сейчас идет служебная проверка, и после нее все будет сделано. Ничего не утеряно, никаких отказов нет. Как только сотрудник будет наказан, Калуга примет решение по ним. Вот и вся проблема. Потом год надо официально проработать. Подадут документы на госпрограмму возвращения соотечественников. Перепрыгнут этап получения вида на жительство. И после этого в течение трех месяцев получают гражданство. Я знаю, что вы ребенка под честное слово в школу отдали. Ваше честное слово не подведет, думаю, мое - тоже. После 10 ноября зайдите.
По лицу Вадима я прочитал, что он прослушал этот монолог не впервые.
ОТ АВТОРА
Пару лет назад в «Комсомолке» вышел наш материал под заголовком «Лишние люди с Донбасса». В Донецке мы встречались с людьми, которые во время войны уехали в Россию. И пытались осесть там, легализовавшись и получив гражданство. Казалось бы, при наших-то демографических проблемах хватай людей охапками и создавай им условия. Ведь это те же самые русские, волею судеб оказавшиеся в другом государстве. Люди с теми же самыми ценностями, культурным кодом и генной памятью. Но очень многие вернулись обратно, в свою разбитую войной жизнь - она оказалась милее, чем то, что их встретило в России. Речь не идет о каком-то бытовом неприятии. Напротив, простые россияне им помогали искренне и бескорыстно. Но на сложнейшем бюрократическом пути по дороге к заветному паспорту (или хотя бы РВП) у каждого из них возникал непробиваемый инспектор Первов, превращавший беженцев в «возвращенцев».
0
12.00
