ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 10, 2021

■ 

Четвертый из пятерых детей Феликса и Марии Войно-Ясенецких, Валентин, родился в апреле 1877 года в Керчи. Знатный род их к тому времени обеднел, отец-провизор два года держал аптеку, но затем ушел на службу в транспортное общество. Феликс был католиком, Мария — православной, но особого религиозного воспитания у детей не было. В Киеве, куда переехала семья, Валентин окончил гимназию и художественную школу. В том, что он станет художником, никто не сомневался: он даже брал частные уроки живописи в Мюнхене. И вдруг он выбирает медицину. Объяснение нашлось: рисуя простой люд с натуры, он проникся его тяготами и решил, что, став медиком, принесет больше пользы. На медицинском факультете Киевского университета он особенно успевал в анатомии: «Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии», — вспоминал он позже. После экзаменов он заявил, что пойдет работать простым земским врачом. 

■ 

На работу Ясенецкий вышел в Красный Крест. И там полюбил. Она была ангелом — сестра милосердия Анна Ланская... Но ухажерам она отказывала, дав обет безбрачия. Как смог Валентин заставить ее изменить решение — уже не узнать. Годы спустя Валентин Феликсович не без грусти отмечал, что за это отступление от слова Господь послал Анне испытание — болезненную ревность. Но к чему и к кому было ревновать? Если только к работе… В 1904 году с госпиталем Красного Креста молодой врач оказался в Чите, где его сделали заведующим отделением хирургии. Он сделал бессчетное количество сложнейших операций на черепе, суставах и костях. Шла Русско-японская война, начали прибывать раненые. Тогда он понял, что без разработки отдельного направления в хирургии, хирургии гнойной, и развития анестезии медицина не двинется вперед. После войны Валентин Феликсович устроился земским врачом в уездный городок Ардатов, где работал по 16 часов, то принимая роды, то оперируя глаза, ноги-руки, то осматривая детей. Потом переехал под Курск, где к нему ездили даже из соседних губерний — он творил чудеса. Вскоре родился первенец — Миша, чуть позже, уже в Золотоноше, — Лена: семье пришлось переехать, поскольку популярность Ясенецкого страшно раздражала местные власти. В 1908 году Валентин Феликсович поступил в экстернатуру при московской клинике профессора П. Дьяконова и начал готовить докторскую диссертацию на тему регионарной анестезии, о которой докладывал год спустя на заседании Хирургического общества. Воссоединиться семье удалось под Саратовом, где Валентин стал главврачом больницы. Несмотря на огромные нагрузки, он продолжал научную работу, скрупулезно записывая все наблюдения. Тут на свет появился Алеша. ...Отпуска Валентин проводил в московских библиотеках и анатомических театрах. Случился новый переезд, ближе к столице — в Переславль-Залесский, где хирург возглавил уездную больницу. В 1913 году родился сын Валя, а потом Европу накрыла Первая мировая, и стараниями Валентина Феликсовича в городе был организован лазарет для раненых. Вскоре он издал малюсеньким тиражом книгу «Регионарная анестезия» с собственными иллюстрациями. Она была сенсационна: прежде анестезирующим раствором пропитывали все, чего предполагалось касаться скальпелем, Войно-Ясенецкий же предлагал прерывать проводимость нервов, по которым передается чувствительность из области, подлежащей операции. Тут он начал писать и «Очерки гнойной хирургии». ...Как-то Анна предложила ему чая, и он отметил, что ее голос странно тих. — Нет-нет, все хорошо, я просто устала, — отвечала она. Но с его глаз спала пелена: он не заметил туберкулез у жены! В ту пору считалось, что туберкулез лечит только жаркий сухой климат, и Ясенецкий согласился возглавить больницу в Ташкенте. А на дворе был 1917 год…

■ 

Грязь, холера, частые эпидемии, потом, после событий 1917 года, многочисленные раненые… Он справлялся со всем. Но в 1919 году после подавления антибольшевистского восстания обиженный на Ясенецкого работник больницы сообщил «куда надо», что врач прячет у себя врага — есаула Комарчева. Это было правдой — тот был тяжело болен. Ясенецкого арестовали. На расстрел тогда отправляли легко, но за него заступились знакомые из большевиков, и все обошлось. Но для Анны арест мужа был таким ударом, что болезнь обострилась. В конце октября 1919 года ее не стало. …Две ночи после кончины жены он читал над ее гробом Псалтирь. Он никогда не простит себе, что не разглядел вовремя болезнь. Печаль об Анне прорезала на его лице первые глубокие морщины. Детей поручили сестре милосердия, работавшей в больнице, а Ясенецкий окончательно ушел в работу и науку и вскоре возглавил кафедру оперативной хирургии в Туркестанском университете. Иногда, делая операцию, он думал о том, что его руками водит кто-то свыше. К 1920 году Валентин Феликсович начал посещать богослужения, принял предложение о принятии сана, после посвящения облачился в рясу и начал молиться перед операциями. «Валентина Феликсовича больше нет, есть отец Валентин», — объявил он. При пострижении в монахи он получил имя Лука. К 1923 году Лука стал епископом. ...Революционный огонь, бушевавший в крови студентов, не позволял им терпеть преподавателя-попа. После студенческих возмущений Ясенецкий написал заявление об увольнении и через день после этого был арестован аж по пяти статьям Уголовного кодекса. 16 июня 1923 года Лука написал завещание, но в середине июня был освобожден — с тем, чтобы он утром же ехал в Москву. В Ташкенте проводить его пришли сотни людей. 24 октября 1923 года комиссия ГПУ вынесла решение о высылке Луки в Нарымский край. После Таганской пересыльной он отправился в первую ссылку. ...Их будет три. Он проведет в ссылках 11 лет, испытает муки и унижения, пытки, многодневные конвейерные допросы без минуты перерыва, сводившие с ума. Его будут бить сапогами, истязать, но он не дрогнет. Лишь один раз, в 1927 году, он примет решение снять рясу и начнет носить обычную одежду, но вскоре все вернется на круги своя. И этот свой поступок Лука будет считать предательством всю жизнь и всю жизнь будет замаливать грех отступничества, решив, что все его переезды и муки — расплата за это. ...Описать то, что выпало на долю Луке, невозможно в формате газеты: слишком много было в его жизни событий. Главное — ему не раз предлагали «бросить дурить», но он был кремнем. Сложные операции без него не обходились, и Лука, как и прежде, начинал оперировать с молитвы. Его ссылали все дальше на Север, где он чудом выживал, но каждый раз его возвращали: без его рук люди гибли. 

■ 

В 1934 году сбылась мечта Луки — он издал «Очерки гнойной хирургии», трактат, которым медики пользуются до сих пор. Книга сделала его имя известным за пределами родины. Вздохнув, его «признали» и власти — в 1936 году Наркомат здравоохранения Узбекской ССР утвердил Валентину Войно-Ясенецкому степень доктора медицинских наук. Но в 1937 году последовал новый арест (тот самый, третий). Обвинения были мощными: создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации», проповедовавшей недовольство советской властью, контрреволюционные взгляды на РКП(б) и Сталина, а также... убийства пациентов на операционном столе и шпионаж в пользу иностранных государств. Членства в «контрреволюционной организации» Лука не признал, но о советской власти выразился резко: — Я не одобрял ее кровавых методов насилия над буржуазией, а в период коллективизации мне было особенно мучительно видеть раскулачивание кулаков… Начало войны Лука застал в ссылке в Красноярске. В письме на имя «всесоюзного старосты» Михаила Калинина он писал: «Могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла... Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку». Письмо адресату не передали, но Луку сделали консультантом всех госпиталей. Раненые его обожали. Позже, получая в декабре 1945 года медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», Лука выступил обезоруживающе дерзко: — Я вернул жизнь и здоровье сотням, а может, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам! 

■ 

В 1946 году профессору Войно-Ясенецкому, единственному из священнослужителей, присудили Сталинскую премию I степени. 130 тысяч рублей из 200 он передал в детдома. Вскоре его отправили в Симферополь. Говорят, там он был суров с батюшками, да и вообще проявлял крутой нрав. Но люди шли к нему толпами. Даже когда в 1955 году он полностью ослеп (один глаз потерял раньше, после лихорадки), продолжал исцелять молитвами, и в их действенности убеждались убежденные атеисты. Отличался владыка и чувством юмора. Еще на процессе о «деле врачей» он сцепился с гособвинителем, главой ЧК Я. Петерсом. Их диалог вошел в историю: — Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели его? — спрашивал Петерс. — Бога я не видел, но много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил...