ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Sept. 14, 2016

Имам Хомейни носил чёрную чалму, как и нынешний духовный лидер Исламской Республики Иран Хаменеи, речь которого я слышал, сняв туфли, в пятницу при большом стечении народа в мечети Тегеранского университетского городка, которая представляет собой большой навес, весьма отличающийся от роскошных дворцов с радиофицированными минаретами, что строятся сейчас повсеместно в разбогатевших на нефти мусульманских странах. Превосходно поставленным голосом со своеобразным тембром, как бы с трещинкой, он говорил о «текущем положении», опираясь на высказывания имама Хомейни. Слышал я и крупнейшего религиозного и государственного деятеля аятоллу Рафсанджани, который был в белой чалме.

Это не отчёт специального корреспондента, а потому отмечу только, что у обоих риторика отработана в совершенстве, с должными паузами и ударными концовками пассажей, после которых раздавался многотысячный рокот «Аллах акбар!» или другое ритуальное скандирование. Говорят, каждый иранец – прирождённый оратор…

Помолившись под руководством пятничного имама, который подавал знак, когда всем вместе, касаясь локтями друг друга, чтобы почувствовать общность, надо склоняться, верующие разошлись. Почти все они были в современных костюмах, но ни у одного из них не было галстука, ни у одного мужчины в Иране, как бы наперекор всемирной моде, в знак протеста против удавки. У всех бороды, но у молодых это что-то вроде сильной небритости, ставшей модной и на Западе, не осознающем, откуда что пошло.

Женщины молились отдельно под навесом и одеты были все в просторные платья, скрадывающие соблазнительное изящество фигуры. Головы покрыты большим платком, хиджабом, – чадрой, не закрывающей лица. Впрочем, косметика позволительна, и плечики тоже, а мешковатость или приталенность платья, как меня уверяли мужчины, зависит от того, насколько жена любит мужа и не хочет или хочет нравиться другим мужчинам.

Многожёнство? Попробуй содержать четырёх жён одинаково хорошо по современным понятиям. В Иране меня с каким-то затаённым ужасом спрашивали – неужели многожёнство, по слухам, сохранилось у мусульман России? Поскольку еда очень дёшева (своя, не привозная, правительство тратит около двух миллиардов в год, чтобы цены на неё и на бензин не поднималась), а к столу не подают спиртных напитков, то ходят в многочисленные ухоженные рестораны семьями, с выводками ребятишек, которых обожают, и нетрудно было заметить, что верховодит всё-таки в семье супруга – «ханум», а муж поспевает и сопли подтереть дитятке, и метнуться по её подсказке к официанту, чтобы уточнить заказ. А насчёт лёгкости развода, когда мужчине достаточно, по шариату, трижды заявить об этом публично, то это ещё вилами на воде писано…

И это после исламской революции, о которой наговорили столько ужасов по части угнетения женщины. Кстати, студенток в университете никак не меньше, чем студентов.

Иранцы удивительно добродушны и приветливы.

Улицы 12-миллионного Тегерана до отказа забиты машинами с лучшими, видимо, в мире водителями, которые при малочисленности светофоров и совсем незаметной полиции умудряются очень быстро рассеивать пробки, сворачивать, как кому в голову взбредёт, проходя в считаных миллиметрах друг от друга, договариваясь на ходу едва заметными движениями рук и мимикой без скрежета сминаемого металла и ругани. У меня, привыкшего к московской неуступчивости и вечно дурному настроению водителей, то и дело падало сердце…

Скажут, это не показатель, но у меня было немало случаев удивляться, как такие не­злобивые люди, сбившись в неистовую толпу, шли с голыми руками на американские танки в революцию, не говоря уже о гладкоствольных ружьях охраны русской миссии, не отстоявшей посла Грибоедова. Но тут уже замешаны политика и религия, наглость американских прихвостней…

Догадки мои в случае с Грибоедовым подтвердились. Были наслоения всех перечисленных причин, провокации, подогревшие ярость толпы, как и горделивое поведение поэта, памяти которого досталось от нашей лени и нелюбопытства. Трусливый персидский монарх тогда тотчас послал принца в Петербург с подарком царю – одним из крупнейших в мире алмазов, и в шуме приёмов и балов великая империя предпочла худой мир доброй ссоре.

Ведут иранцы своё летоисчисление с 26 июля 622 года н.э., когда пророк Мухаммед со своими приверженцами совершил хиджру, переселился из Мекки в Ясриб, впоследствии названный Мединой (Городом Пророка). У мусульман принято летоисчисление по лунному календарю, в котором год меньше нашего, и потому исламская революция совпала с наступлением 15-го века хиджры. Но в самом Иране больше пользуются солнечным календарём, по которому у них сейчас на дворе 1376 год, начавшийся в марте. Был ещё введённый последним шахом календарь, начинавшийся в 5 году до н.э., по которому, если бы он не был отменён в предреволюционной обстановке, сейчас был бы 2527 год. При таком обилии календарей, хотя существуют всякие сравнительные таблицы, даже учёные мужи часто путаются, стараясь дать одну и ту же дату по разным мерилам, что автоматически переносится переводчиками на иностранные тексты сообщений об имаме Хомейни, в чём я не раз убеждался. А стрелки часов, вылетая из Москвы, приходится переводить на полчаса назад, хотя в наших бывших закавказских республиках разница в час.

На языке азери в Иране говорит больше людей, чем в пост­советском Азербайджане. Но ислам национальностей не признаёт. Как для христианской церкви «несть ни эллина, ни иудея», так и перед лицом Аллаха все равны – что перс, что тюрок, что курд… На фарси, от которого в своё время иностранцы произвели Персию, говорят почти все, как по-русски общаются все «тюркоязычные братья», от якутов до туркмен, не понимающие родственных наречий.

Раз уж мы заговорили о древнем летоисчислении, то не грех вспомнить, что во II или III тысячелетии до н.э. на великое пространство южнее моря, которое позже назвали Хазарским или Каспийским, пришли арийские народы. От них и пошло название страны – Иран. Не оттого ли тут часто встречаются темноволосые люди с серыми и зелёными глазами и европеоидными чертами лиц, а в музыке наряду с восточными встречаются мелодии, напоминающие вагнеровские и украденные Дунаевским? Право же, стоит прислушаться при случае к иранскому гимну…

Афоризмы и наставления Имама Хомейни

Обратись к Богу, дабы сердца обратились к тебе.

Каждый испытывается на своём посту.

Все божественные обязанности являются божественной милостью, и нам только кажется, что это обязанность.

Для достижения цели, даже исламской, нельзя попирать нравственные и культурные нормы.

Не воспитав себя, невозможно изменить страну.

Духовное созидание превыше всех созиданий.

Вера – это постижение вопросов не только разумом, но и сердцем.

Я не могу поверить, что человек, не имеющий моральных принципов, может служить народу.

Чем меньше ума и больше глупости, тем больше и высокомерия. Чем больше дел и велик дух, тем больше скромности.

Никогда не разочаровывайтесь в своих делах, ибо ни одно дело не совершается сразу, и большие дела делаются постепенно.

Все мы должны быть бдительны и не злоупотреблять свободой.

Умственная и интеллектуальная независимость – первое условие независимости.

В тот день, когда депутаты парламента начнут жить в дворцах и, не дай бог, утратят свой ценный нрав бедняков, мы должны будем распрощаться со страной.

Несчастье и счастье народов зависит от обстоятельств, важнейшим из которых является компетентность правящих кругов.

О, государства! Неважно покорять страны, важно покорять сердца.

Надо объявить всеобщий траур в тот день, когда Америка выступит в нашу хвалу.

Культурная зависимость влечёт за собой экономическую, социальную, политическую и другие зависимости.

Те, в чьих руках перо, должны знать, что их перо – их язык в присутствии Всевышнего.

Как сладко жить под сенью науки и знаний и как приятна и устойчива любовь к книге, перу и приобретённым знаниям, так что забываешь все горести и неудачи.