«Если бы Мерил сказала: «Я сыграла все что хотела. Теперь хочу быть рок-музыкантом», уверяю вас, она очень скоро превратилась бы в мегапопулярную исполнительницу», — говорит режиссер Джонатан Демме. В его фильме «Рики и Флэш» 66-летняя Мерил Стрип исполнила роль экстравагантной рок-звезды по имени Рики. Корреспондент «ТН» встретился с актрисой в Нью-Йорке.
— Мерил, спасибо за очередную роль — получила истинное наслаждение. Из вас вышла шикарная рок-н-ролльша! Вы отменно пели и играли на гитаре. Как будто занимаетесь этим всю жизнь.
— Что, и правда выглядело убедительно? Ура, получилось, значит. В рок-группе я никогда не числилась. А играть на гитаре начала учиться, только готовясь к съемкам в этом фильме. Я занималась с преподавателем целых три месяца. Меня учили играть на акустической и электрогитаре. Было очень сложно
и очень весело. Я не один раз сдирала себе струнами кожу на пальцах. У меня даже мозоли появились. А во время съемок сцены, где я в голубом платье играю на гитаре, из одного пальца и вовсе пошла кровь, и платье было испорчено. У меня было всего две недели, чтобы отрепетировать песни с музыкантами из моей группы. Рик Спрингфилд сыграл лидер-гитариста группы и моего возлюбленного. Так вот, Рик — профессиональный музыкант, гитарист. Он мне очень помогал и был бесконечно терпелив. Представляю, каким для него мучением было слышать, как я в течение недели ошибаюсь в одном и том же месте. И при этом еще каждый раз извиняюсь. (Смеется.) В общем, достала всех по-черному. (Смеется.)
— Рик мне сказал, что он вас изначально немного побаивался. Ведь вы легендарная актриса.
— Он еще говорил, что если бы я попросила помыть мне машину, он бы примчался в ту же минуту. И принес бы свое ведерко. Рик большой шутник. Мы с ним быстро нашли общий язык. Он очень талантливый музыкант.
— Ради съемок в фильме Рик отказался от запланированного тура по родной Австралии…
— Да, он был весьма заинтересован в нашем проекте. Вообще я восхищаюсь такими людьми. Ведь музыканты со своими концертами колесят по всему миру, а это работа на износ. Лично я, например, никогда так не смогла бы. Каждый раз после съемок я приходила невероятно измученная домой, наполняла ванну с солью и отмокала там от целого дня прыганья на сцене с гитарой. Быть рокершей в моем возрасте не так-то легко. (Смеется.) По воскресеньям, в единственный выходной день, сидела дома. Точнее, лежала на диване. Набиралась сил. Рик же тем временем на выходные улетал в Миннесоту, где давал концерты. А он практически мой ровесник. И как ему это удается?
— То есть вы никогда не хотели стать рокершей? Ну, или петь в группе?
— Нет-нет. Но рок и вообще музыку я люблю. Например, Люсинду Уильямс слушаю каждый день. Знаете такую американскую певицу, работающую в стиле фолка, рока и кантри? Ну и конечно, мои давние кумиры: Брюс Спрингстин, Боб Дилан, Нил Янг. Но петь на сцене — это совершенно не для меня, хотя в детстве я и хотела стать оперной певицей. Дело в том, что я… очень застенчивый человек. Во время публичных выступлений, а тем более на сцене, начинаю дико нервничать, мой голос становится тоненьким, писклявым и тихим, как у мышки. Я превращаюсь в беспомощную двенадцатилетнюю девочку. Помню, как классе в восьмом мне нужно было спеть на школьном вечере. Никогда не забуду, как тряслись мои губы. И вот эта фобия — страх перед сценой и публикой — жива во мне до сих пор. Когда я кого-нибудь играю, то не боюсь ничего. А вот когда я сама за себя… Меня часто просят: «Мерил, спой на нашем благотворительном вечере». И я всегда отвечаю: нет, нет и нет. (Смеется.)
— В этом фильме вы снялись вместе со своей дочерью Мейми. Она, кстати, вылитая вы в молодости! Легко или сложно быть с ней на одной съемочной площадке?
— Мейми — прекрасная актриса. Она профессионал. Позже, вспоминая нашу работу, я поняла, что каждый раз, когда мы были вместе в кадре, перед собой я видела не дочь, а ее персонажа Джули. Это позволило и мне справиться с ролью — экстравагантной мамаши-рокерши, которая приехала к дочери, чтобы помочь выйти из депрессии. Мы все должны полностью перевоплотиться в своих героев, иначе получится лживое кино.
— По сценарию дочь говорит вашей героине жуткие гадости. Ее можно понять, ведь мать оставила семью и детей ради карьеры. Но вам, как ее настоящей маме, было, наверное, не особо приятно играть в таких эмоциональных сценах?
— Знаете, я спокойно к этому отнеслась. А вот Мейми пришлось по вкусу поносить меня последними словами. (Смеется.) Это, конечно, шутка. Она сильно нервничала между дублями. Даже как-то подбежала ко мне со словами: «Мамочка, ты в порядке? Я тебя очень люблю». А у меня ухмылка чеширского кота на лице. И она успокаивалась, понимая, что я довольна ее игрой и горжусь ею.
— Правда, что вы были не рады, узнав, что дочь решила стать актрисой?
— Чистая правда. Я бы предпочла, чтобы она занималась, скажем, ядерной физикой. (Смеется.) Ведь в актерском бизнесе очень сложно существовать. Только со стороны наша работа кажется сплошным гламуром. А в реальности актеры — огромные трудяги. И потом, Мейми, да и второй моей дочке, Грейс (она тоже актриса), вдвойне сложно. Что уж скрывать, на них все смотрят прежде всего как на дочерей Мерил Стрип. Им постоянно нужно доказывать, что они сами по себе талантливые актрисы. А мне единственное, что остается, так это рассказывать им всю правду об этой индустрии, исходя из своего многолетнего опыта. Хотя мы редко обсуждаем работу дома. У нас в семье как-то не принято вести подобные разговоры. Для меня работа — это работа. И я не приношу ее домой. Понимаете, о чем я?
Знаете, я всегда берегла свою семью от излишнего внимания со стороны общественности. У нас с мужем четверо детей, и нам было важно защитить их от папарацци. Помню, мне в свое время дал отличный совет актер Роберт Редфорд: «Мерил, твои дети не являются частью киношного реквизита. Они личности. Оберегай их от посторонних глаз». Я всю жизнь следовала этой мудрости. И мне кажется, дети у нас с Доном выросли не избалованные, а достойные члены общества.
— В фильме произносится фраза: «В жизни женщине невозможно осуществить сразу две мечты — создать семью и сделать карьеру». Что вы об этом думаете?
— Думаю, что у мужчин и женщин по-прежнему, как ни печально, разные представления о том, что хорошо и что плохо. Что можно, что нельзя. Смотрите, бывший муж моей героини — финансовый аналитик. И если бы он только захотел поддержать мечту жены стать музыкантом, то легко мог бы переехать с ней в Лос-Анджелес. Что, там нет компьютеров для него? Сохранил бы семью. Но нет, он считал, что это абсурд и баловство — быть рок-звездой, мамой и женой одновременно. Так вот, я убеждена, что да, можно иметь две мечты. Просто общество делает пока очень медленные шажки к равенству мужчин и женщин. Надеюсь, наш фильм донесет эту идею до зрителей. Что в жизни все возможно, что женщины и мужчины одинаково сильные. Я своих детей с раннего детства учила этому.
— Тем более что ваш личный пример является отличным тому подтверждением. Вам удалось вырастить четверых детей, сохранить отношения с мужем и сделать феноменальную карьеру.
— Материнство, брак и карьера построены на компромиссах. Без них никуда. Такая жизнь, безусловно, требует сложной ежедневной работы. Но сколько радости она доставляет! Подумайте, вы счастливы на работе, потом приходите домой — и вас ожидает другое счастье: муж и дети. Ради этого можно и уставать, и недосыпать. Поверьте, оно того стоит. Главное — жить полной жизнью каждый отведенный нам момент. Ну и в нашем с мужем случае — несмотря на мою популярность, сохранять как можно более обычный семейный быт.
— И как вы при всей занятости могли вести традиционный быт?
— А что такое традиционный? Работать с девяти до пяти? Это, конечно, не про нас с Доном. Он успешный скульптор и работал с утра до ночи, как и я. Но зато мы всегда вместе ужинали. Это наша семейная традиция. Даже если я была, скажем, в Нью-Джерси по работе, то садилась в вертолет, чтобы успеть к ужину в Коннектикут, где у нас дом. Актерство в принципе-то отличная работа, если вы хотите иметь свободный график. Ведь большую часть времени в году мы безработные. (Смеется.) У меня много друзей. Среди них архитекторы, адвокаты, социальные работники. И я нахожусь дома больше, чем они все вместе взятые. У них может быть отпуск две недели в августе за весь год, и все. Пожалуй, единственная похожая на мою ситуация — у журналистов. Те, кто занимается свободной журналистикой, сами могут распоряжаться своим временем. Актеры, вообще-то, по сути и есть фрилансеры. Но далеко не все из них хорошо себя ощущают в этом постоянном состоянии неопределенности. Многим, и мне, кстати, тоже, необходимо знать и верить: после окончания съемок в одном фильме сразу же поступит предложение новой роли.
— Мне кажется, вам-то об этом не стоит переживать.
— Сейчас уже нет! (Смеется.) Но когда я была молодая и только начинала карьеру, жила в постоянном страхе за следующий день. Но я, собственно, все это говорю к тому, что моя профессия в некотором роде помогла мне быть хорошей мамой. Потому что между съемками всегда находилось достаточно времени, чтобы заниматься детьми.
— Представляю, какой вы для них пример для подражания и как они вами гордятся.
— Надеюсь, но время покажет. Вот моя мама была всегда моим лучшим советчиком и другом. Я, в отличие от нее, скорее интроверт и не люблю большую толпу, шумные компании. А она была неунывающей оптимисткой и заражала окружающих своей энергией, куда бы ни приходила. Людям реально становилось грустно, когда она уходила домой. Мама замечательно находила общий язык со всеми. Если бы не ее поддержка, которая помогала справляться с неуверенностью и страхами, я бы, наверное, всю жизнь просидела дома с мыслями: «М-м, что бы такое приготовить на ужин?»
Мама говорила мне: «Мерил, ты все можешь. Ты талантлива!» Я и сейчас порой успокаиваюсь, вспоминая ее слова. И мне кажется, что очень важно детям с рождения говорить — и повторять как можно чаще, — какие они способные и умненькие.
Сейчас, когда дети выросли, мне уже не нужно быть мамой 24 часа семь дней в неделю. Например, я только недавно закончила съемки в фильме «Суфражистка». Он рассказывает про движение суфражисток — борьбу за предоставление женщинам избирательных прав, зародившуюся
в Великобритании в конце XIX века. Так вот, я уехала на три месяца в Англию, где проходили съемки. Я ни разу за последние двадцать пять лет не уезжала так надолго от дома и семьи!
Но в первую же неделю ко мне приехала дочь. Через неделю приехала другая. Потом третья. Потом не успели они уехать, как приехал сын со своей девушкой. За ними последовал мой муж. Потом брат нанес визит. И все они ныли: «У тебя в холодильнике пусто. Здесь совсем нечего есть. Почему бы тебе не пойти за продуктами?» — «Потому что вообще-то я здесь работаю! Дорогие, я вас люблю, но вам, по-моему, пора домой!» (Смеется.)
— Интересно, как вы отреагируете, если вас опять номинируют на «Оскар»? Будет это хоть как-то вам занятно, приятно или совсем уже скучно, учитывая, сколько вы всего добились?
— Признаюсь, я совсем не думаю ни о каких наградах, когда работаю. Я живу сегодня и сейчас. Может быть, поэтому у меня всегда такой неугасающий интерес к жизни, или, как скажут молодые люди, драйв. (Смеется.) Вот во время съемок в «Рики и Флэш» я думала не об «Оскаре», а о рок-н-ролле, о том, будет ли нервничать на съемках Мейми, о своей игре на гитаре. Я давно поняла, что счастье не в деньгах и титулах, а в простых, но очень дорогих вещах — внимании и любви близких, здоровье и вкусной еде!
0
25.00
