Данила Козловский побывал и русским князем, и датским принцем. Теперь он гангстер Киса в драме «На районе», которую сняла его девушка Ольга Зуева. Накануне выхода фильма они разыгрывают для «Татлера» дуэт реального пацана и сильной независимой женщины.
Ольга Зуева, бывшая нью-йоркская фотомодель, рассказывает в пятнадцати минутах от Кремля, как дома, во Владивостоке, в нее стреляла шпана.
– Мой район очень ветреный. Морской. На сопке. Сложно. Многим приходится прям выживать. Они порядочные. В пацанском смысле. Для друга – что угодно. Пацан сказал – пацан сделал. Помню разборки. Как кидались камнями. Вроде дети, но получали неслабо. Я никогда не получала. Я быстро бегала. Но когда в меня стреляли из игрушечного пистолета, пульки попадали и оставался синяк.
Ольга в модельном бизнесе пятнадцать лет и выглядит, конечно, так, будто в ее жизни никогда не было ни гопников, ни синяков. Но именно об этом ее первый фильм. Самый мужской из всех мужских жанров: buddy movie. Бадди – это дружбан, кореш, кент. Киса (Данила Козловский) «за кентов рвать и метать готов», а Вован (Илья Маланин) посложней. Быть или не быть реальным пацаном? Продолжать ли ломать ноги за деньги или есть в жизни другие радости? В кадре солнечно, но кенты грустят, что «лето, сука, уходит». Мечтают о счастье «здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом». Хотят «жить нормально, а не мыкаться туда-сюда». Классическая драма в районных декорациях.
– Мальчики меня не принимали. Не считали меня красивой. И в то же время я не была одной из них. А меня к ним тянуло, и было обидно, что это не взаимно. Может, поэтому я и сделала фильм. Захотелось создать свой пацанский мир и пожить там в теле парня, даже двух – плохого и хорошего. И оторваться по полной.
На фото для «Татлера» – Владивосток. Те самые районы-кварталы, где не сложилась ее карьера пацанской девчонки. Где славные парни потихоньку вырастают в прирожденных убийц. Где живут ее герои, нереально нежные и неожиданно ранимые пацаны.
На фото они с Данилой Козловским вместе. В реальности все сложней. Десять дней в разлуке, пять рядом – такой у Ольги и Данилы сейчас ритм. Он – в Ирландии, играет Вещего Олега в очередном сезоне сериала «Викинги». Она – в Москве, готовит новый фильм.
Разлука – великая вещь. На ней построены целые культуры. Тоскующие португалки подарили миру saudade, неизбывную печаль. Это когда ждешь своего мореплавателя и поешь грустные фадо, но знаешь, что он не вернется, потому что его зарезали какие-нибудь индейцы (и правильно сделали).
Ольга повзрослела по другую от португалок сторону Атлантики. Там, где потомки пуритан приравняли тяжелый труд к божьей благодати. Так что она с разлукой разбирается по-свойски.
– Да, скучаю, как собака. Я же такая девочка-девочка. Хочу за ручки подержаться и все такое. Меня спасает занятость. Когда есть работа – не думаешь все время о нем, а занимаешься делом. А то я бы его заваливала эсэмэсками и письмами.
Мы собирались побродить по Бульварному кольцу, у Ольги и Данилы на районе, так сказать. Но Ольга потягивает коктейль «Чистая печень», тычет вилкой что-то вегетарианское и задумчиво говорит:
– Я вообще не фанат Москвы.
Гремит Тверская. Светопреставление на Страстном. На Дмитровке застыла чугунная Плисецкая. Москва грохочет и нависает.
– У меня есть личная Москва. Мой дом, моя любовь, моя собака и три человека, с которыми мне нравится общаться. А если мне хочется чего-то душевного, я уезжаю в Переделкино к друзьям. Все, что мне нравится в Москве, – немосковское.
Еще ей не интересны слабые мужчины.
– Патриархат – это относительно. Можно иметь патриарха, который делает, что ты хочешь. А настоящий гангстер может обниматься с котиками и быть душкой. У любого tough guy есть soft side... вы же это потом переведете?
Полжизни Ольга говорила по-английски.
– Я отдавалась ему. Познавала его. В нем можно было потеряться и найти себя заново. Первые много месяцев я просыпалась – и не могла дождаться, когда же я выйду на улицу, чтобы его увидеть.
Это не про любимого мужчину. Это про Нью-Йорк, куда она уехала в пятнадцать лет. А когда лучший город земли сделал ее и вырастил, она его бросила. Ради Данилы Козловского. Это не жертва – компромисс. А то и тонкий расчет: вместо крутых американских проектов на несколько месяцев – любовь, то есть крутой проект на всю жизнь. Да и какие жертвы, если до Манхэттена лететь ближе, чем до района Минный городок.
Можно вытащить девчонку из Нью-Йорка, но не Нью-Йорк из девчонки. Ровесницы, с которыми Ольга тусила во Владивостоке, живут с ножом у горла: «часики тикают». А она – американская бобо, bourgeois bohemian. Жить в свое удовольствие для саморазвития – это ж все в Америке придумали.
– Сначала мы должны родителям. Потом сами становимся родителями и должны детям. А когда, простите, жить просто для себя? У каждого человека должен быть период, когда он никому не принадлежит. И что у некоторых такого периода нет, мне кажется супердиким. Ребенка надо рожать потому, что хочешь быть матерью, а не потому, что пора и у всех подруг уже есть. Я в этом состоянии «для себя» хочу пребывать всегда.
Пока получается. Хотела быть красивой – стала моделью. Стала моделью – заработала. Заработала – пошла в университет, который выбрала сама, в The New School, на сценарный. И так далее вплоть до первого снятого фильма. Может показаться, что гвоздь в этой кузнице – желание быть красивой. На самом деле это желание быть собой.
– Невозможно сказать «я тебя люблю», пока не понял, что такое «я». Мне кажется, я – независимый человек, который знает, чего хочет и как это получить. Это уже много. Я почти стала женщиной своей мечты, я над этим работаю. И мальчиков я стала лучше понимать со временем. Мне их так жалко. Особенно русских. Тут мужчина должен за все платить. Из-за этого отношения между мужчиной и женщиной всегда начинаются не с той ноты. Женщина выбирает богатого. А выбирать лучше по любви.
Спорить тут не с чем, да я бы и не успел: стремительно допив свекольный смузи, Зуева жестко пресекает мою попытку заплатить за наш ужин.
– Я вообще жесткая. Мягкие женщины ни к чему не придут профессионально, потому что их не воспринимают как личность.
Когда Данила впервые увидел Ольгу, он не задумался, мягкая она или жесткая, успешная или нет. «Красивая девочка в красивом пальто», – подумал он. Говорят, они познакомились в Нью-Йорке. Это неправда: четыре года назад он увидел ее на Тверской. Старый друг из Владивостока привел на встречу девушку с опухшей щекой: была у зубного, наркоз не прошел. «Красивая», – подумал Козловский, а потом (звучит как сцена из мелодрамы) встретился с ней глазами. Гуляли: Тверская – Камергерский – Дмитровка – Петровка. Потом он уехал на репетицию в Петербург, а она на съемки в Нью-Йорк. Потом он пригласил ее на свидание.
Раньше у Данилы Козловского не было дома. Так он сам говорит. Был «шкаф с вещами»: любимая питерская квартира, где он прожил десять лет.
– Раньше я был как истребитель на авианосце: прилетел, улетел. А сейчас мой дом в Москве. На Тверской. Тут живет наша собака Груша, которую мы перед Новым годом нашли на улице в Грузии и привезли контрабандой в Москву. Иногда я гуляю с ней у нас на районе. В этом месте парни из реальных районов скептически усмехнутся и будут иметь на это право...
Ольга и Данила по-разному мыслят и строят фразы. Она – четко, как учительница. Он – по-режиссерски, озарениями.
– А хорошая была бы сцена: встречаются главы мафиозных кланов и обсуждают дела, пока их собаки обнюхиваются...
Для меня (а в ближайшие десять дней и для Ольги) Данила – это голос в телефонной трубке. Учил его Валерий Галендеев, лучший в России преподаватель сценической речи, педагог-репетитор в Малом драматическом театре. Так что голосом Козловский может все. Но голос бестелесен.
– Конечно, нам тяжело. Мы скучаем. Но наши отношения начинались в боевых условиях, мы не виделись месяцами. Сейчас легче. И вся разлука связана с гастролями.
В МДТ Козловский играл купца Лопахина, неожиданно юного и брутального. Так во всех его театральных ролях: безбрежное буйство за внешним лоском. Но лекарство от одиночества у него не лопахинское, а как у дюжины других чеховских персонажей:
– Работать, – говорит он. – Надо просто работать. И еще постоянно держать связь. Дать понять друг другу, что вы рядом, хоть и по разные стороны океана. Что думаешь о ней. И думаешь не философски, а поступками. Не знаю, цветы отправлять. Видео посылать. Сюрпризы друг другу делать. Чтобы у другого человека было тактильное ощущение тебя.
Здесь могла бы быть реклама мастер-класса Данилы Козловского по long distance relationship, но он моментально меняет амплуа и становится скромником. Говорит лишь, что «целые фильмы друг другу снимаем». Но эти фильмы точно не для большого экрана.
Его всегда мотало: из Фердинандов – в Харламовы, из Эдгаров – во всяческие великие князья. В его обманчиво простом гопнике Кисе вдруг просыпаются если не шекспировские, то шиллеровские страсти. Большинство актеров теряются, когда их спрашиваешь – «как?». Как можно быть и Гамлетом, и гопником, и мажором из глуповатой комедии. Но если спросить не «как?», а «откуда?», Данила расцветает. Потому что все тонко чувствующие мальчики из хороших семей любят рассказывать об уличном прошлом. Откуда Киса, откуда брутальность Лопахина – известно откуда.
– Когда мне было девять, мы воровали лотки с пирожными. Меняли мамино золото на арбузы. Пытались угнать машину. Конечно, это было не как в Бразилии, когда пятилетний ребенок ходит с пистолетом. Но это все равно были девяностые. Улица была нашим домом.
Козловский вырос на «Соколе», так что его домом была очень приличная улица. Но все было серьезно, вплоть до приводов в милицию. Недаром трех братьев Козловских, выросших без отца, отдали в кадетский корпус в Кронштадт. Офицера из Данилы не вышло, как из Ольги не вышло пацанки. Зато из Кронштадта – час на маршрутке до Театральной академии. Шпана – кадет – студент – артист. Но все-таки немножечко шпана.
– Пацанская культура, пацанский этикет присутствуют в моей жизни сейчас. В этом есть что-то здоровое, это прочищает поведение и мировоззрение. Пацан сказал – пацан сделал. А если не сделал, то нужно ответить. И если кто-то тебя унизил, за это тоже надо нести ответ.
За Ольгой с пистолетом гонялись, конечно, неправильные пацаны.
– Настоящий пацан все-таки относится к женщине красиво. Пацан – это джентльмен. Просто с другим словарем. И одевается иначе. А если ты мудак и считаешь женщину получеловеком – значит, ты не пацан, ты просто ограниченный.
В его словах и в их с Ольгой отношениях прелестная, неуловимая и чисто актерская двойственность. Хитрая игра в силу и слабость. В отношения власти и подчинения. Они «реальный пацан» и «сильная независимая женщина». Они актер и актриса. Продюсер и режиссер. Просто мужчина и женщина в патриархальной стране. Что из этого главное?
Но уж где он точно готов подчиниться, так это в их будущем доме. Он строит для Ольги квартиру на Чистых прудах и не хочет пока о ней рассказывать. Будет сюрприз. Будет новый район.
– Черт знает, мы ли меняем районы, районы ли меняют нас. Первый район – это бонус от жизни. Данность. Мой первый район меня сформировал. Наши криминальные разборки двор на двор. Наши вылазки в МАИ в закрытую зону. Но ты вырастаешь, берешь жизнь в свои руки и выбираешь новые районы. Которые можешь или не можешь себе позволить.
Втрубке трещит. Можно представить, что это ветер романтично свистит в горах Уиклоу, где отдыхает съемочная группа «Викингов». Но это помехи связи.
– Сейчас мой район – это любой город. Там, где мне будет спокойно. Тверская, где я сейчас живу. Чистые пруды, куда мы переезжаем. Я очень люблю свою страну и Москву. Прошу не путать с ложным патриотизмом. Это для меня принципиальное место, Россия. Я хочу, чтобы здесь был мой дом, и я всячески его обустраиваю.
Впрочем, он любит Лондон, Париж, Нью-Йорк, Рим, а еще Тоскану. Где когда-то тоже будет дом или часть дома. Даже в самые оседлые времена актеры всегда были немного кочевниками. Это крестьянин привязан к земле, которую обрабатывает, а пашня лицедея – весь мир. Но все-таки – дней через десять – Вещий Олег вернется в Москву, на Тверскую, и станет снова Данилой Козловским.
– Сегодня, – говорит Ольга, – я искала объекты для съемок. Какого черта? Могла валяться на Ибице, отдыхать на яхте с друзьями, быть в Ирландии с любимым мужчиной. Я уже страшно устала, а еще даже не середина. Но я знаю, что в конце буду довольна. Что это будет не зря. Ну... Я надеюсь, что не зря. Знаете, я очень неуверенный в себе человек.
0
66.00
