Невозможно предсказать, что произойдет в мире между моментом написания этой колонки и моментом, когда вы ее прочитаете: причины этой ситуации известны. Человечество впервые с окончания Второй мировой войны оказалось в ситуации тотальной неопределенности: кризисов подобного масштаба не случалось на памяти десятка поколений, референтные точки отсутствуют, экстраполяция ситуации с коронавирусом невозможна – слишком много непрогнозируемых факторов, главным из которых оказываются поведенческие модели людей. Нас с вами.
Многие видели массовые шашлыки в парках и «корона-вечеринки» в инстаграме – в момент, когда счет жертв вируса в мире шел уже на десятки тысяч. Это ни в коем случае не уникальная ситуация для России: подростки заполонили пляжи Флориды в обход строжайших приказов оставаться дома; в Германии молодежь плевала в стариков с целью заразить их «короной»; инфлюенсеры лизали унитазы, демонстрируя, что вирус – выдумка. Понятно, что это крайняя стадия дениализма (отрицания реальности) и массовая заявка на премию Дарвина; хочется надеяться, что ни один вменяемый человек так себя не вел. Но невозможно отрицать, что всех нас в последние недели посещает та или иная форма скепсиса. Так ли уж опасен вирус, что из-за него нужно уничтожать мировую экономику? Стоит ли пугаться цифр смертности, если под колесами автомобилей гибнут стократ больше людей? Имеет ли смысл бессрочный домашний арест в планетарном масштабе, если так или иначе переболеют все?
Ответ на все перечисленные вопросы один: да. Экономика приводится в чувство монетарными методами, автокатастрофой нельзя заразиться, карантин помогает избежать коллапса здравоохранения. Все мы это, конечно же, знаем. Но избавиться от демона сомнения невозможно. Мы ведем бесконечный матч UFC с собой внутри собственной головы, сомневаясь сначала в необходимости закупок еды на несколько недель, потом в необходимости социальной дистанции, после этого – в правильности принимаемых правительством мер, потом опять в необходимости мешка гречки, и так по кругу. Мы выплескиваем свои сомнения в соцсети, где их подхватывают и разносят другие невольные скептики; а также выплескиваем на своих близких, с которыми оказались запертыми в четырех стенах (см. статистику всплеска разводов в Китае после окончания тамошнего карантина). Мы не узнаем сами себя, мы теряем ясность мысли, мы живем в мутном аквариуме обязательного заточения, где, как пел Скриптонит, «каждый день как понедельник».
Потому что у всех нас наблюдаются симптомы депрессии – не в обывательском понимании этого слова, как «затяжного плохого настроения», а вполне в медицинском смысле. Невозможность получить удовольствие от всего, что еще недавно радовало (любые домашние развлечения начинают приедаться к третьему-четвертому дню карантина), усталость, бессонница (уснешь тут), чувство собственной беспомощности и бесполезности, тревога и легкое желание причинить себе вред. Главной причиной хронических депрессий современная психиатрия считает зацикленность на своих мыслях, часто в результате личной трагедии, и состояние неопределенности, мешающее из этой зацикленности вырваться. Отсюда отрицание очевидного, попытки рационализировать форс-мажорные обстоятельства всемирного масштаба и сопротивление вполне разумным требованиям (часто прямым приказам) властей. Если болезнь не замечать, она уйдет сама. Особенно если вообще не считать ее болезнью – это относится и к бессимптомной стадии заражения коронавирусом, и к любой стадии депрессии.
Чтобы лучше понять себя в своем нынешнем состоянии, стоит разобраться с неопределенностью, каким бы оксюмороном это ни звучало, – и попробовать остановить ментальный бой UFC. Все мы воспитаны на нарративах: кто на Библии, кто на рассказах о Ленине, кто на марвеловских комиксах. Любой нарратив создан человеком и обладает определенными структурными особенностями, позволяющими ассоциировать себя с персонажами, воспринимать их идеи и использовать как руководство к действию, – если эти правила не соблюдены, нарратив не становится жизнеобразующим. Во всех нарративах, сделавших нас теми, кто мы есть, существует понятная драматургия с четко прописанной кульминацией: Христос воскреснет и спасет праведников, Ленин сокрушит мировой капитализм и несправедливость, Капитан Америка всех победит и так далее. Жизнь, как многие уже успели заметить, не следует никаким драматургическим концепциям и часто бьет нас под дых как раз в тот момент, когда по всем правилам должна случиться победа, закат и финальные титры. Это, кстати, заодно дает понимание причин кризиса среднего возраста: «Мне уже сорок, а я все еще не миллиардер/спаситель мира/обладатель «Оскара»?! Наверное, я прожил жизнь зря». Нет, не зря, просто не совсем по драматургическим принципам Аристотеля.
Диссонанс между нарративом и реальностью в эпоху коронавируса вошел в самую острую фазу. Отпуска в Италии не будет, с самой Италией вообще непонятно что будет, деньги начинают заканчиваться, а перспективы появления новых в достаточном для отпуска в Италии количестве с каждым днем все более туманны (см. «замкнутый круг», крах персонального нарратива). В мировом масштабе затрещали и рассыпались уже более серьезные, системообразующие нарративные концепции: прогрессистская логика истории, аксиома непрерывного экономического роста и так далее. Место всего этого заняла неопределенность, попытки погрузить которую в нарративный контекст давно и систематически терпят крах. Самопровозглашенный певец неопределенности Николас Нассим Талеб, автор книг «Черный лебедь» и «Антихрупкость», недавно сообщил, что коронавирус не является «черным лебедем», потому что подобная пандемия ожидалась специалистами уже много лет. Как представляется, дело в другом: Талеб выстроил свою карьеру (и свой персональный нарратив) на том, что ударов неопределенности нельзя избежать, но к ним можно подготовиться. Эта концепция тоже рассыпалась на наших глазах – как успешно подготовился весь мир, можно наблюдать в реальном времени.
Единственный разумный способ справиться с глобальной неопределенностью в условиях перманентного карантина и депрессии – сконцентрироваться на том, что вполне можно контролировать. Например, на своем умственном и физическом здоровье: час отжиманий, приседаний и выпадов (в Америке это называется «тюремная тренировка») отлично отвлекает от эпидемиологической обстановки в мире. Русская классика, которую мы с вами, давайте по-честному, не перечитывали со средней школы, превосходно отвлечет от апокалиптического новостного цикла. Ваш измученный конфликтующими нарративами горизонт планирования переключится со шкалы десятилетий на шкалу часов – и у вас просто не останется времени и сил на скепсис, дениализм, истерику и подавленность. Все, на что вы не можете влиять, останется по другую сторону запертой входной двери. Внутри вашего карантинного пространства неопределенность закончится.
Даже если с учетом всего вышесказанного вам все еще нужен долгосрочный план, то вот он. Рано или поздно вирус будет побежден. Над этим работает вся современная технологическая цивилизация, никогда не позволяющая забыть, что человечество – самый опасный, высокоадаптивный и страшный вирус. Когда закончится карантин, экономика и промышленность с ревом устремятся вперед – посмотрите на мартовские показатели Китая. Когда это случится вокруг нас с вами, из убежищ выйдут очень разные люди. Одни – с истерзанной психикой, пролежнями и слезящимися от низкого разрешения «Нетфликса» глазами. Другие – наведшие за время вынужденных каникул порядок в своих домах, головах и телах. Иммунитет от вируса, возможно, будет у всех. Иммунитет от глобальной неопределенности – только у вторых. Им, скорее всего, не понадобится склеивать обломки старых нарративов в некое подобие нового. Вместо этого они создадут собственные с нуля.
P. S. Когда социальную дистанцию отменят, визит к психологу будет не самой плохой идеей. Самостоятельно вылечить ментальное расстройство нельзя, можно лишь на время удержать его в рамках.
0
