...Он вышел из любимой вегетарианской лавочки, двинулся в сторону дома, и тут за спиной раздался детский вскрик: «Смотри, смотри!.. — Динклэйдж инстинктивно сжался — сейчас последует привычное «Карлик!», но услышал совсем другое: — Это же Тирион из «Игры престолов»!» Питер обернулся. Двое мальчишек с восхищением его рассматривали. Он махнул им рукой и улыбаясь зашагал прочь: теперь его окликают не потому что уродец, а потому что артист. Кто бы мог подумать?
Ему сорок восемь: считай, больше половины жизни прошло под знаком борьбы с очевидным. Отрицание, агрессия, торг — какие там еще стадии принятия неизбежного? Главным своим несчастьем Питер долгое время считал собственное тело. Да, он — карлик. Но значит ли это, что обречен на жалкое существование, полное насмешек и ограничений?
Когда-то Динклэйдж был в этом уверен. С тех самых пор как понял: он не такой, как все, и это не исправить. Родители, Джон Карл и Диана, старший брат Джонатан — обычные люди среднего роста. И только на Пита отчего-то взъелась судьба, передав ген ахондроплазии — редкого и малоизученного наследственного заболевания, приводящего к карликовости (в мире подобная мутация встречается у одного на семьдесят тысяч новорожденных). Никто в семье так и не смог припомнить кого-либо из родственников, страдавших той же патологией: возможно, в последний раз этот ген давал о себе знать давным-давно.
В детстве Динклэйджу сделали операцию, чтобы предотвратить осложнения — сколиоз и искривление ног. Такое вмешательство опасно, его переносят далеко не все люди с нарушением роста, но в противном случае есть риск вовсе утратить способность передвигаться. Питеру повезло — насколько это слово применимо к ситуации. После сломанных и заново сращенных костей и долгого ношения специального корсета он, по крайней мере, был застрахован от инвалидной коляски в будущем.
В раннем детстве Пит не слишком страдал из-за своей болезни. Его окружали любимые и любящие люди, никто не вел себя с ним как с «особенным»: родители, к примеру, ничего не доставали для сына с верхних полок, предлагали самому добраться до нужной вещи. Семья была не сильно обеспеченной: мать преподавала музыку в школе, отец, потеряв место страхового агента, хватался за любые приработки. Но Питер и Джонатан росли безмятежно и вечно что-нибудь придумывали. У них жили старый лабрадор Зоуи и попугай, было множество книжек, комиксов и игрушек, в том числе собственного производства — например ударная установка из консервных банок. (Много лет спустя Джонатан станет профессиональным музыкантом, только специальность выберет другую — скрипача.) В подвале дома в пригороде Нью-Джерси братья устраивали для соседей кукольные спектакли, показывали цирковые номера: Джонатан барабанил, а Питер под его аккомпанемент разъезжал на трехколесном велосипеде, нарочно падая и вскакивая. При этом уже тогда твердо знал: унижаться недопустимо, поэтому отказывался одеваться как клоун, соглашался лишь на мамин парик. Питер не стремился вызвать смех, он мечтал поражать ловкостью.
Иногда представление братьев сопровождал альбом группы The Who: мальчишки укладывали колонки на пол первого этажа динамиками вниз — так, чтобы звук проходил сквозь потолок. Билеты соседям продавали за крышечки от бутылок. Это было счастливое время. Жаль, слишком короткое...
Годам к десяти, когда Пит вытянулся до ста тридцати сантиметров, его рост прекратился. К этому времени он уже отлично понимал, что не такой, как все: у его тела другие пропорции. Но первую вспышку осознанной горечи и боли запомнил навсегда. То было начало эры домашнего видео, и однажды, увидев съемку школьного утренника, где играл кролика, Динклэйдж отчетливо понял: другие ребята гораздо выше. С отметки «135» на линейке для измерения роста стартовала его новая жизнь, но Питер не собирался довольствоваться во всех смыслах малым. В конце концов, в умственном и эмоциональном развитии он не только не отставал, но и опережал сверстников.
Школьные годы прошли ожидаемо мучительно, лучше о них не вспоминать. Как нарочно, ребята вокруг подобрались спортивные и одержимо играли в лякросс — командную игру с мячом, требующую хороших физических данных. В школе существовали свои звезды — крепкие «качки», хвастающиеся мускулами перед кокетливыми девочками-болельщицами. Но одной спортивной славы для самоутверждения им было явно мало. Ах какую удобную мишень представлял собой коротышка Питер для соревновавшихся в жестокости одноклассников! Учителя не всегда успевали прийти на выручку, а их увещевания успеха не имели — жестоким подросткам несложно было подгадать момент, когда жертва окажется в одиночестве, без защиты. Как только Питера не дразнили — и Теннисным мячом, и Недомерком. Но самым прилипчивым прозвищем стало Пустяк: от этого слова его передергивает и теперь.
Подростковые годы порой казались невыносимыми настолько, что Динклэйдж с приятелем, таким же аутсайдером Беном, обсуждали, не повеситься ли на ближайшей колокольне. Теперь Пит, как правило, бывал мрачен. Он рано начал курить, одевался только в черное и в целом являл собой ходячую депрессию. И кто знает, чем бы закончилась пора озлобленности и отчуждения, если бы не школьный театр.
В старших классах на него обратил внимание один из учителей. Динклэйдж был умен, начитан и не по годам циничен, на уроках его ответы на вопросы и реплики с места отличались остроумием и нестандартностью. Педагог предложил необычному пареньку попробовать себя в школьной постановке ирландской пьесы «Могила Шарон». Драма строилась вокруг ключевой роли изуродованного карлика: Питер впервые узнал, что, оказывается, существуют сценические образы, написанные специально для людей его роста. Много позже Динклэйдж станет упорно отказываться от таких ролей, а в тот момент для него открылся новый мир. Следующая пьеса — «Настоящий Запад» знаменитого драматурга Сэма Шепарда — окончательно определила выбор будущей профессии.
После школы он поступил на факультет драмы в вермонтский колледж Беннингтон — и оказался среди своих. Никто не третировал карлика на потеху толпе, вокруг — только коллеги, ценившие его ум, способности и иронию. Не смевший на такое даже рассчитывать, Питер проживал полноценную студенческую жизнь: с горячими дискуссиями на лекциях, попойками в общежитиях, походами по барам, философскими беседами о смысле жизни, взаимными признаниями «старик, ты гений». И конечно с барышнями.
...Помахивая пакетом с покупками к завтраку, Питер направлялся по улице к дому. В этот момент к нему бросилась девушка, умоляя о совместном селфи. Что ж, актер позволил ей, наклонившись, обнять себя за плечи и улыбнулся в камеру фирменной кривоватой ухмылкой. А потом, взяв предложенную авторучку, расписался на очередном журнале, оповещающем общественность о фантастической мужской привлекательности Динклэйджа.
Двадцать лет назад, заметив интерес к себе со стороны девушек, Питер был искренне уверен: здесь таится какая-то каверза, потенциальное издевательство. Поэтому настораживался, ожидая подвоха. На помощь приходило чувство юмора — так проще защититься. Темы своей внешности он вовсе не избегал, напротив, весело констатировал очевидное, избавляя от смущения новых знакомых.
В 1991 году, после выпуска из колледжа, Динклэйдж с другом Йеном Беллом отправились в Нью-Йорк. Казалось, впереди ждет только успех. Они даже обсуждали, как создадут театральную компанию. Увы, жизнь не собиралась отвечать юношеским надеждам взаимностью. Крохотная квартирка в Бруклине — без отопления, зато с крысами, случайные грошовые заработки, невозможность купить нормальной еды... А еще кастинги и бесчисленные попытки доказать непрошибаемой режиссерской мафии, что перед ними — таланты. Йен в конце концов сдался и уехал домой.
Напоследок они поговорили по душам, друг убеждал Питера, что и ему не стоит больше пытаться. Однако тот остался. Предложений не то чтобы не поступало, но одно было унизительнее другого: карлики в рекламе, гномы из свиты Санта-Клауса, лепреконы и прочие сказочные уродцы. Играть ничего не требовалось, эксплуатировалось лишь физическое несовершенство. Каждый день перед Динклэйджем вставала дилемма: продаться, махнуть рукой на принципы ради куска хлеба или продолжать играть в пьесах, поставленных в сараях и подвалах...
Единственное, что держало на плаву, — общение с приятелями и музыка. Остроумие Питера и уверенность в себе подкупали всех вокруг. Но панибратства он не позволял — как и жалости. Миновало время, когда Динклэйдж гордо отстранялся от сверстников и лелеял обиду на мир. В какой-то момент открылась простая истина: рост — не его проблема, а окружающих. Люди всегда будут глазеть, они так устроены. Что ж, пускай. Только вот прятаться, злиться и уж тем более уходить в добровольное затворничество Питер больше не желал. Напротив, рвался на авансцену в буквальном смысле — даже начал играть в панк-группе Whizzy.
Как-то в начале девяностых они выступали в знаменитом нью-йоркском клубе CBGB. Шум, выпивка, дым коромыслом, безумные пляски и крики — атмосфера та еще. Питер в угаре метался по сцене, и тут кто-то из музыкантов случайно ударил его коленом в висок. Весь в крови, но не замечая боли из-за адреналина, Динклэйдж доковылял до барной стойки, схватил какую-то тряпку, прижал к ране и вернулся на сцену. Результатом стал внушительный шрам — впрочем, Питера это не слишком расстраивало. Просто появилась еще одна «особая примета», с которой уже ничего не поделаешь.
А потом его наконец заметили, разглядели. В 1995-м он сыграл роль в артхаусной комедийной драме «Жизнь в забвении», где партнером стал Стив Бушеми, который как раз «вышел из тени» благодаря Квентину Тарантино и его «Бешеным псам». В этой истории Динклэйдж сыграл актера, страшно переживающего из-за своей карликовости, и сделал это с блеском. Но главным приобретением дебютной работы стала дружба со Стивом — тоже сполна познавшим муки недооцененности и несоответствия голливудскому формату из-за специфической внешности.
В остальном жизнь Питера текла по-прежнему — ему даже не удалось найти агента, без которого не обходится ни один американский актер. Та же холодная квартирка, те же предложения сыграть очередного смешного коротышку или надутого мудреца с бородой и в восточных туфлях, гнома с дурацким именем вроде Снизи или Слиппи — функцию, а не личность с чувствами, мыслями и настоящей жизнью, полной страстей.
Только в 2003 году, после вереницы проходных ролей, Динклэйджу вновь улыбнулась удача. Фильм «Станционный смотритель» о дружбе трех аутсайдеров, один из которых — карлик, одержимый поездами, снискал самые лестные отзывы на фестивалях независимого кино, и Питера номинировали на пару наград, включая премию Гильдии киноактеров.
После этого судьба словно переключила какой-то тайный тумблер. Динклэйджу стали предлагать хорошие сценарии и сотрудничество с известными актерами. Да, он не претендовал на роли главных героев, но искренне наслаждался своими яркими персонажами. В «Маленьких пальчиках» сыграл члена семьи карликов, патриархом которой был Гэри Олдман, вынужденный сниматься на коленях. В рождественской комедии «Эльф» Питер выступил в роли сердитого детского писателя, в «Бакстере» — устроителя свадеб. Динклэйдж брался за все, что украсило бы актерское портфолио: от популярного сериала «Части тела» до фильма знаменитого Сидни Люмета «Признайте меня виновным», от проходного появления в «Лэсси» до шантажиста в черной комедии «Смерть на похоронах» или папарацци в «Пенелопе».
Он даже нарушил зарок и согласился сняться в «Хрониках Нарнии» в роли гнома со всеми ненавистными ему атрибутами — длинной бородой и туфлями с закрученными кверху мысками. Правда, потом об этом мучительно жалел. К тому же критики со зрителями встретили фильм прохладно, пара нелестных отзывов досталась и Динклэйджу. Но это были деньги и строчка в резюме — и то хлеб. Время жестких принципов и поэтической нищеты больше актера не манило: память о насквозь промерзшей бруклинской клетушке была слишком острой.
...Питер уже подходил к дому, когда стайка японских туристов, восторженно переговариваясь, защелкала фотоаппаратами. Переводчица стеснительно улыбнулась: «Простите, мистер Динклэйдж. Они в совершенном восхищении от того, что видят, как звезда вашего уровня спокойно прогуливается по улице». Питер кивнул и помахал в объективы. Ничего сложного, к нему хотя бы не бросаются с объятиями. Да и вообще прогулка удалась, почти никто не дергал: три встречи — это, считай, ничего.
Мировая лихорадка вокруг саги Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени» прошла мимо Динклэйджа — современные книги его не слишком увлекали, а социальных сетей он избегал. Поэтому понятия не имел, что стал героем фанатских кастингов: тысячи людей, болтая о возможной экранизации, называли его идеальным Тирионом Ланнистером. Не знал он и о том, что сам Джордж Мартин не видел в этой роли никого другого. В общем, когда в 2009-м Питера позвали на роль Тириона в «Игру престолов» и прозвучали слова фэнтези, средневековье, он заявил, что даже рассматривать предложение не намерен, если опять придется играть в накладной бороде и восточных туфлях. И был искренне потрясен, услышав от продюсеров Дэвида Бениоффа и Дэна Уайсса: «Твой герой — красивый человек с недостатками. Его слабость — вино и женщины». А прочитав первые страницы сценария, неожиданно подумал: перед ним — чуть более тщеславная копия его самого.
Мудрый распутник, наследник влиятельнейшего рода и харизматичный изгнанник Тирион Ланнистер — один из главных и самых противоречивых персонажей «Игры престолов». Сагу Динклэйдж читать отказался принципиально — не хотел знать, как будут развиваться события. Одно понял сразу: ничего более значительного играть ему еще не доводилось. Впрочем, он даже не представлял масштабов будущего триумфа.
Без предварительного кастинга в сериал утвердили лишь Шона Бина, сыгравшего Эддарда Старка, и Питера. А он воспользовался возможностью и предложил на роль Серсеи Ланнистер свою подругу Лену Хиди. Они познакомились в 2006 году на съемках неудачного фильма, где Лена играла супергероиню, а Динклэйдж — ее супертренера. Проект свернули — дружба осталась. На экране Серсея с Тирионом вели нескончаемую войну, а в жизни обнимались и вечно перешучивались.
Впрочем, отношения на площадке вообще сложились замечательные. Питер сразу же стал душой компании, даже завел наконец профиль в «Инстаграме», то и дело публикуя фотографии с новыми друзьями — Китом Харингтоном, Эмилией Кларк, Мэйси Уильямс, Софи Тернер. А Чарльз Дэнс, играющий жестокого отца Тириона, после команды «Снято!» бросался к «сыну» извиняться за каждое оскорбительное слово своего героя.
Работа захватила Динклэйджа с головой. Он играл роль своей мечты — человека, чей рост был его особенностью, но не главным содержанием. Даже застарелому рубцу на лице нашлось оправдание: шрамы украшают мужчину.
Динклэйдж работал над акцентом, добиваясь безупречного британского произношения. Тренировался с мечом — ему же предстояло разить врагов. Единственной уступкой реальности стало бутафорское мясо: Питер, убежденный вегетарианец, на экране ел искусные подделки из тофу.
Успех «Игры престолов» превысил все мыслимые ожидания. Поклонники называли детей в честь героев саги. За семь лет съемок герой Динклэйджа появлялся практически в каждой серии и стал самым популярным персонажем видеоигры по мотивам сериала. Довольно быстро Питер вышел и на самые высокие гонорары. Поначалу как ведущий актер проекта получал по сто пятьдесят тысяч долларов за серию, потом — триста тысяч, а к седьмому сезону вместе с другими звездами саги подписал новый контракт на два миллиона шестьсот тысяч. Гонорар стал самым высоким в истории кабельного телевидения.
«Игра престолов» сделала Динклэйджа не только миллионером, но и любимцем женщин — популярные журналы не раз вносили его в первые строчки списков самых стильных и привлекательных мужчин в мире. Теперь появляться на публике стало совсем непросто: в отличие от других звезд Динклэйдж не мог спрятаться за темными очками и бейсболкой. Люди бросались за автографами, делали селфи, мечтали к нему прикоснуться — на удачу. На фестивалях фанатов «Игры престолов» Питеру приходилось буквально заставлять себя выйти к толпе.
Награды посыпались как из рога изобилия: две премии «Эмми» за лучшую мужскую роль второго плана и премия «Золотой глобус» в аналогичной номинации. Журнал The New York Times Magazine включил Динклэйджа в число восьми актеров, превративших телевидение в искусство (наряду с Алеком Болдуином, Арчи Панджаби, Келли Макдоналд). Питера пригласили выступить в альма-матер, колледже Беннингтон, с приветственной речью перед первокурсниками — как самого почетного выпускника. В апреле 2016-го в музее мадам Тюссо в Сан-Франциско появилась его восковая копия, Динклэйдж пожертвовал ей свой смокинг. Друг-парфюмер выпустил туалетную воду, которую назвал Midgetе? Midgetе? (переделанное на французский манер слово midget — «карлик»). Аромат и название так понравились Питеру, что он всерьез подумывал, не запустить ли собственную линию, снявшись для провокационного постера с каким-нибудь смешным слоганом. В конце концов чем он хуже Антонио Бандераса?
В перерывах между съемками «Игры престолов» Динклэйдж не терял времени зря и работал над другими проектами: одно его имя гарантировало теперь фильму кассовые сборы. Озвучивал героев мультфильмов «Ледниковый период 4: Континентальный дрейф» и «Angry Birds в кино», снимался в полном метре — от мелодрамы «Этим утром в Нью-Йорке» и комедии «Большой босс» до комедийного экшена «Пиксели» по мотивам аркадных видеоигр. В фильме по марвеловским комиксам о супергероях «Люди Икс: Дни минувшего будущего» сыграл злодея Траска. В первый же день съемок Питер столкнулся с очередной поклонницей. Загримированная под синего мутанта Дженнифер Лоуренс увидела Динклэйджа в окно трейлера и выбежала, крича, что обожает «Игру престолов». Перепуганный, он бросился было прочь от синей женщины, пока не сообразил, кто выражает ему бурные восторги.
После всего этого легко было «поймать звезду»: возомнить себя кумиром, ступить на проторенную дорожку не совладавших со славой знаменитостей и удариться в загулы, выпивку, наркотики и эксцентричные выходки. Уж с его-то характером... Кто знает, что сотворила бы вся эта свистопляска с Динклэйджем, если бы рядом с ним не было Эрики.
...Питер вошел в дом. Навстречу понесся старина Кевин, любимая черная дворняга. Уворачиваясь от поцелуев пса, Пит крикнул:
— Это я!
Из кухни откликнулась жена:
— Мы завтракаем, иди к нам!
Стук посуды, запах кофе и оладий, звук родных голосов. Иногда кажется, так было всегда. А порой — как сейчас например — хочется ущипнуть себя и спросить: не сон ли это?
Однажды, году так в 1995-м, Питеру позвонил приятель драматург Джонатан Марк Шерман с довольно неожиданной просьбой. Мол, знакомая пробует силы в режиссуре и бредит театром. Но что-то совсем раскисла, чувствует себя никчемной, и Джонатан уговорил ее развеяться — сходить поиграть в «Эрудит». Ей нужен партнер. Не согласится ли умник и всезнайка Питер помочь?
Динклэйдж согласился. Эрика Шмидт оказалась выпускницей элитарного Вассара, интеллектуалкой, мечтающей ставить Чехова. Девушка была веселой, немного застенчивой и обладала отличным чувством юмора — это качество Питер всегда ценил особенно высоко. Они сразу нашли общий язык, вполне удачно несколько раз сыграли в викторину, выпили пива, поспорили о театре и кино... Довольно быстро взаимная симпатия переросла в глубокую и доверительную дружбу, несмотря на то что Эрика была на шесть лет младше. Рост Питера Шмидт не смущал: ей с самого начала удалось разглядеть в партнере по «Эрудиту» интересного мужчину. Десять лет встреч и болтовни по телефону, десять лет кино и кофе, общих шуток и забавных прозвищ. Как и когда их дружба превратилась в любовь, уже и не вспомнить.
В 2005 году они полетели вдвоем в Лас-Вегас и там поженились без всякой помпы. Эрика оставалась рядом, пока Питер карабкался вверх по карьерной лестнице, поддерживала советами и утешала, как подобает хорошей жене. Да и вегетарианские бургеры удавались ей мастерски. При этом Эрика и сама двигалась вперед и подталкивала мужа заниматься не только кино, но и театром. В 2004-м он блистательно сыграл шекспировского Ричарда III. В 2008 году Эрика поставила наконец «Дядю Ваню», где Питеру досталась главная роль, а в 2015-м пригласила его в тургеневский «Месяц в деревне» на роль Ракитина.
Собственно, именно благодаря жене Питер не утратил любви к запаху кулис, совсем было вытесненной бесконечными съемками. Эрика возвращала его в подлинное искусство, сохранившееся только в театре.
Жена стала главным критиком и зрителем Динклэйджа, ее мнение всегда было самым важным, совет — самым значимым. В любую свободную минуту Питер мчался домой — к женщине, которая его поняла, приняла и полюбила задолго до мировой славы. Теперь Динклэйджа называют мастером флирта, а приятели не без шутливой зависти спрашивают, как ему удается завоевывать внимание самых прекрасных девушек. Эрика только плечами пожимает: мол, почему раньше никто не замечал, что ее муж и вправду самый лучший, умный, веселый, щедрый и талантливый на свете?
В декабре 2011 года случилось, пожалуй, главное событие в жизни Питера: у него родилась дочь. Несмотря на слова ободрения от врачей, он волновался до последнего. И напрасно — девочка совершенно здорова. Они с Эрикой с самого начала договорились держать свое родительское счастье как можно дальше от прессы. Лишь спустя время Питер сообщил, что дочку назвали Зелиг (человек с английскими, немецкими и ирландскими корнями, он выбрал для малышки имя, означающее на немецком «благословенная»). В последующие шесть лет папарацци сбивались с ног, стараясь раздобыть снимки счастливого семейства. И каждая фотография вызывала волну восторгов публики. От самых первых, где заботливый папаша несет дочку в «кенгурушке» на груди, до более поздних, где он качает Зелиг на качелях.
Жизнь актера каким-то невероятным образом стала предметом подражания и даже зависти. Казалось, судьба уготовила ему совсем незавидное будущее, а Динклэйджу удалось сорвать джекпот. Баснословные гонорары, квартира на Манхэттене, дом в горах на севере штата Нью-Йорк, дружная семья и старина Кевин, с которым Питер гуляет по улице ни от кого не прячась. Актера называют счастливчиком, не подозревая, как злит его это небрежное словцо, напрочь отменяющее годы упорного, отчаянного труда. Поклонники обсуждают: надо же, такой богач, а предпочитает дешевую еду, одевается как восьмиклассник и, кажется, не думает спускать денежки на свои прихоти! Его слова, мимоходом брошенные в интервью, немедленно распространяются в соцсетях как источник мудрости, а события жизни сразу становятся объектом пристального внимания. Когда первого марта 2017 года на премьере спектакля Эрики «Все славные парни» они с Питером объявили, что ждут второго ребенка, фанаты чуть с ума не сошли от восторга.
...Питер вошел на кухню, поцеловал румяную после сна Зелиг. Эрика поставила на стол его чашку с кофе.
— Тебе звонили. Забрасывали удочки, утверждая, что сценарий совершенно в духе «Игры престолов». Я ответила, что ты не рассматриваешь подобных предложений до окончания нынешнего проекта.
— Молодец! — одобрил Питер. — И с чего все так зациклились на средневековой теме? Ведь тогда совсем не было счастливых людей.
— А тебе хочется сыграть счастливого?
— Почему бы и нет? Представь меня в роли романтического героя — обычного парня, которому в конце концов достается самая красивая девушка. Разве не похож? — Эрика пожала плечами. Питер глотнул кофе и улыбнулся: — Брось, очень даже похож. И абсолютно точно знаю, как это играть. Все как в жизни.
0
66.00
