Спустя три года, в декабре 2017-го, выпускник государственной школы в городе Ацтек, Нью-Мексико, 21-летний Уильям Атчисон вернулся в свою старую школу и убил двух учащихся старших классов, юношу и девушку, ранил еще 12, а после застрелился сам. Спустя еще полгода, в 2018-м, 25-летний Алек Минасян въехал на пешеходную часть улицы Янг в центре Торонто, насмерть задавил 10 человек и ранил 16. Все эти преступления, как и десятки подобных и на первый взгляд не связанных между собой, имели одну общую деталь: их совершили мужчины, причислявшие себя к группе «инцелов».
«Инцелы» (от английского «involuntary celibacy» — невольное воздержание) возникли в 1993 году как безобидный сайт для помощи людям с проблемами в личной жизни. Изначально, пока сообщество функционировало преимущественно в форме рассылки, там были и женщины, но по мере перемещения общения на форумы количество женщин уменьшалось (теперь их и вовсе блокируют), сообщество становилось моногендерным. Лишенные личной жизни мужчины обсуждали, почему с ними никто не спит и как в этом виноваты женщины. Над форумами девственников-мучеников посмеивался весь сексуально активный интернет, они продолжали страдать, наращивая в себе ненависть не только к недоступным женщинам, но и ко всему человечеству. К середине двухтысячных сообщество стало превращаться в радикальную группировку: согласно прошлогоднему комментарию аналитика американской правозащитной организации SPLC Кигана Хэнкса, инцелы активно вступают в ряды неонацистских организаций и начали представлять реальную опасность для общества. На данный момент, по разным оценкам, в интернет-группах инцелов состоит от 40 до 200 тыс. человек. Они пропагандируют отмену уголовного преследования за изнасилование, отказываются платить налоги, чтобы не содержать матерей-одиночек и не финансировать аборты, и обсуждают способы окончательного решения «женского вопроса».
При расследовании преступлений Роджера, Атчисона и Минасяна выяснилась еще одна подробность: все они называли своим «духовным отцом» Марка Лепина — абитуриента инженерного факультета Политехнической школы Монреаля, который в 1989 году объявил войну феминизму и расстрелял 14 женщин.
«Он сказал, что пришел за нами, потому что мы были феминистками. Я попыталась успокоить его и объяснить, что мы обычные студентки и что он мог бы просто учиться вместе с нами. После этого он начал стрелять»
— вспоминала спустя 15 лет бывшая студентка Политехнической школы Монреальского университета Натали Прово. В 1989 году Марк Лепин четыре раза выстрелил в нее — но она осталась жива.
6 декабря 1989 года 25-летний Марк Лепин, вооруженный ножом и самозарядной винтовкой, за две недели до этого купленной в охотничьем магазине, вошел в здание Политехнической школы Монреальского университета, поднялся в аудиторию, где проходила лекция по инженерной механике и, сделав предупредительный выстрел в потолок, потребовал, чтобы находившиеся в помещении студенты (всего в аудитории было около 60 человек) разделились на женщин и мужчин. После этого он отпустил мужчин и со словами «Вы женщины, которые хотят быть инженерами. Вы феминистки, а я ненавижу феминисток» расстрелял оставшихся девятерых студенток, шесть из которых получили смертельные ранения. Затем Лепин вышел из аудитории и стал бродить по университету: в последующие 20 минут убил еще восемь и ранил шестерых человек. Все убитые были женщинами, среди раненых оказалось четверо мужчин, но, по воспоминаниям очевидцев, эти жертвы носили случайный характер: Лепин, меньше чем за полчаса обошедший три этажа здания университета, искал именно женщин. По мере продвижения по университету убийства становились ожесточеннее: свою последнюю жертву, 23-летнюю студентку отделения материаловедения Мариз Леклер, Лепин уже после ее смерти несколько раз ударил ножом — как стало известно позднее, двое ее однокурсников в это время, не надеясь спастись, покончили жизнь самоубийством.
После убийства Леклер Лепин покончил с собой — полиция пошла на штурм здания университета уже после того, как он застрелился из своей винтовки. У него в куртке было обнаружено 60 неиспользованных патронов и предсмертная трехстраничная записка, которую министерство внутренних дел Канады решило не обнародовать, чтобы не провоцировать фанатиков. Впрочем, уже спустя два дня стало известно, что в записке Лепин возлагал вину за случившееся на феминисток, испортивших ему жизнь. Доступ к полному тексту записки общественность получила спустя год: ее опубликовала известная канадская журналистка и феминистка Франсин Пеллетье, получившая ее от анонима.
Записка начиналась как предсмертная: «Если сегодня я покончу с собой, то, пожалуйста, напишите, что я сделал это не по экономическим соображениям (потому что я специально ждал, пока у меня закончатся финансы, даже на работу не устроился), а по политическим, ибо я решил отправить к создателю феминисток, которые всегда отравляли мою жизнь». Затем превращалась в полноценный манифест: Лепин винил феминисток в том, что они требуют равных с мужчинами прав, несмотря на то что избавлены от призыва в армию, и при этом хотят особых привилегий вроде отпуска по уходу за ребенком. Традиционный для радикальных консервативных кругов набор претензий к эмансипированным женщинам завершался так: «Меня как личность феминистки всегда приводили в ярость. Они хотят сохранить за собой преимущества женщин и в то же время пытаются присвоить преимущества мужчин». К письму Лепина, предназначавшегося им для публикации, прилагался список из 19 женских имен — его «идеальных» жертв. Все женщины из этого списка были публичными лицами с состоявшейся карьерой и занимали важные государственные и общественные посты. Одной из них была опубликовавшая письмо Франсин Пеллетье: в течение следующих лет она постаралась превратить трагедию в Политехе в основание для масштабного пересмотра положения женщины в обществе.
2 разаМарк Лепин пытался поступить в Политехническую школу Монреальского университета. Первый — в 1986 году, второй — в 1989-м
6 женщин-полицейскихбыло в списке «идеальных» жертв Марка Лепина. Среди сфер, в которые, по его мнению, не следовало допускать женщин, были также журналистика, политика и профсоюзная деятельность
4 минутыждала канадская полиция, прежде чем начать штурм здания. В это время полицейские пытались выяснить местонахождение Лепина. После 6 декабря 1989-го, благодаря общественной работе родителей убитых в Политехе, протокол штурма зданий был улучшен
3
«6 декабря войдет в историю как день, когда мужчины наконец-то совершили контратаку на феминисток, объявивших войну всему мужскому населению планеты»
— по воспоминаниям волонтеров телефонной службы скорой психологической помощи, экстренно открытой в Монреале в 1989 году, именно такие сообщения они чаще всего получали в первые недели после трагедии.
В выпусках новостей и многочисленных репортажах с места событий преступление Лепина было охарактеризовано как «антифеминистская атака»: пол его жертв, а также показания выживших учащихся Политеха не оставляли простора для интерпретаций. Однако в последовавшем обсуждении трагедии вопросы насилия над женщинами и ущемления их прав центрального места не заняли: общественность беспокоили не системные проблемы, а конкретные виновные.
«Почему вы бросили своих однокурсниц?» — такой вопрос чаще всего задавали выжившим студентам тележурналисты в первые минуты после окончания штурма здания (публично извинились за это впоследствии только CBS). Им вторили и представители силовых структур. Сержант Рене Жальбер, звезда канадской армии, участвовавший в предотвращении террористического акта в здании Национального собрания Квебека в 1984 году, в интервью заявлял, что «не понимает, почему никто из однокурсников девушек не вступился за них». В течение следующего года несколько учащихся Политеха, выживших после атаки Лепина, покончили с собой, оставив однотипные предсмертные записки, в которых говорили, что больше не в состоянии справляться с чувством стыда после случившегося.
Не менее популярным было обсуждение психического состояния самого Лепина: многочисленные психиатры давали публичные комментарии и ставили ему диагнозы на основании разговоров с семьей и знакомыми, журналисты подробно писали о тяжелом детстве — до семи лет Лепин жил с отцом, который бил его и мать, борцы за нравственность винили в агрессии Лепина его увлечение фильмами ужасов и боевиками.
Единственные, кого не интересовали ни детство убийцы, ни чудом оставшиеся в живых свидетели, были феминистки. Они называли преступление «атакой на женщин» и пытались привлечь внимание общественности к неутешительной статистике: согласно опросам, в Канаде на 1988 год 51% женщин хотя бы однажды подвергались сексуальному и физическому насилию. Франсин Пеллетье, опубликовавшая предсмертную записку Лепина и ставшая после в глазах публики одним из главных экспертов по трагедии, называла случай Лепина «символом всех проблем современной патриархальной повестки». Она утверждала, что преступление Лепина было направлено против женщин вообще, а не против феминисток, и потому задачей общества было изменить положение женщин.
Активность феминисток, однако, дала парадоксальный результат. Пеллетье, а вместе с ней и остальные известные правозащитницы стали получать анонимные угрозы, в которых говорилось, что именно феминистки виноваты в случившемся. Некоторые журналисты, в числе которых была одна из самых популярных телеведущих Канады Барбара Фрум, публично заявляли, что «называть действия Лепина преступлением против женщин — значит упрощать проблему». Оппозицию между «женщинами» и «феминистками» подхватила консервативная пресса. Апофеозом стала колонка журналиста Марселя Адама в главной монреальской газете La Presse, где прямо говорилось: «Феминизм спровоцировал огромное количество насилия по отношению к женщинам».
12 процентовот общего числа зарегистрированных профсоюзами Канады инженеров на 1988 год составляли женщины
8 минутдлился сюжет американского ток-шоу Nine Broadcast Plaza, в котором лидер группы «В поисках справедливости», сражавшейся за права мужчин, через несколько дней после трагедии в Монреале рассказывал, что «феминистки доводят мужчин до грани»
85 процентовженщин, согласно общественным опросам в Канаде 1988 года, хоть раз подвергались домашнему насилию со стороны супруга
4
«Мне было шесть лет, когда произошла трагедия в Политехнической школе. Сейчас мне 26, и я наконец-то могу осмыслить, что тогда произошло. Я знаю по себе и по своим подругам — тот расстрел женщин, о котором при нас шепотом переговаривались наши матери, сделал из нас феминисток»
— так на вопрос о том, почему необходимо снимать фильм о событиях 1989 года, ответила Карин Ванасс, исполнительница главной роли и продюсер фильма «Политех».
Франсин Пеллетье и феминистки ее поколения считали, что проиграли борьбу. Несмотря на то что вскоре после событий в Монреале была организована государственная комиссия по изучению положения женщин, в 1993 году подготовившая национальный план действий по борьбе с насилием против женщин, несмотря на то что с 1991 года 6 декабря официально отмечалось в Канаде не только как День памяти, но и как День противодействия насилию над женщинами, им казалось, что они не смогли убедить ни общество, ни государство в необходимости кардинального изменения отношения к женщинам и тем самым предотвратить повторение монреальской трагедии.
Новое поколение феминисток считало события 1989 года делом прошлого. 6 декабря 1989 года стало точкой отсчета их новейшей истории, но к сегодняшнему дню прямого отношения это не имело. К 20-летней годовщине возникла идея увековечить события того дня в фильме.
Идейным вдохновителем фильма была актриса Карин Ванасс: она уговорила молодого и подающего надежды канадского режиссера Дени Вильнёва снять фильм о расстреле в Политехе. Уговаривать, по воспоминаниям Ванасс, пришлось долго: Вильнёва не без оснований пугали и деликатность темы, и возможная негативная реакция публики. Последние опасения оправдались еще до премьеры: фильм заочно называли «эксплуатацией трагедии» и призывали бойкотировать.
В черно-белом фильме (Вильнёв сознательно не хотел реалистического изображения крови в кадре), который пошагово воспроизводил события 1989 года, практически отсутствовал убийца. Безымянный стрелок (даже в титрах не называвшийся по имени) появлялся на экране в общей сложности в течение 15 минут, все остальное время было отдано двум главным героям — девушке, выжившей после атаки, и ее однокурснику. Ввод мужчины как одного из главных героев был, по словам Вильнёва, принципиальным решением. Ложную вину перед обществом, которую вменял феминисткам Лепин, Вильнёв рифмовал с ложной виной оставшихся в живых мужчин, которую им в первые месяцы после трагедии вменяла консервативная канадская пресса. Жертвами в фильме были и женщины и мужчины.
Кинокритики встретили фильм положительно. Режиссера хвалили за то, что он сумел превратить трагедию в настоящее произведение искусства, фильм сравнивали с «Герникой» Пикассо. Остальная пресса отнеслась к нему более настороженно: были опасения, что экранизация трагедии может спровоцировать новый всплеск насилия. Опасения оказались напрасными: показы прошли тихо. Казалось, события в Монреале остались в далеком прошлом: не было больше ни феминистов, ни антифеминистов, ни Марка Лепина — герои переживали трагедию вместе. А спустя пять лет Эллиот Роджер взял три пистолета и отправился в женский клуб Калифорнийского университета в Санта-Барбаре.
5
«Я корю себя за неточное описание событий в Политехнической школе. Я называла их "преступлением против женщин". Почему я избегала слова "феминистка"? Ответ звучит глупо и грустно: потому что я думала, что "женщина" более понятно. Потому что даже у тех, кто ненавидит феминисток, в жизни есть женщины, которых они любят. Потому что мне было страшно»
— так недавно прокомментировала Франсин Пеллетье общественную дискуссию после трагедии в Политехе.
Имя Марка Лепина вернулось в прессу благодаря скандалу, которым сопровождался выход «Джокера» Тодда Филлипса. Главного героя фильма в исполнении Хоакина Феникса в интернете окрестили «будущим кумиром инцелов». Действительно, соблазн сравнить Джокера, который в 40 лет живет с мамой и боится разговаривать с женщинами, с девственниками-женоненавистниками был довольно велик. Власти отнеслись к сравнению со всей серьезностью: в нескольких американских штатах показы «Джокера» проходили практически в полицейском оцеплении — власти всерьез боялись, что на сеансы придут вдохновленные им террористы.
Опасения не были вовсе беспочвенными: пока в США перекрывали кинотеатры, в Канаде ожидал суда Алек Минасян, весной 2018-го объявивший о начале «восстания инцелов» и убивший десятерых человек. Слушания назначены на февраль 2020 года, все это время дело Минасяна активно обсуждается в СМИ. Как и 30 лет назад, общественность живо интересуется фигурой убийцы (в прессе обсуждают, не обижал ли Минасяна отец, не страдает ли он синдромом Аспергера) и различными факторами, спровоцировавшими радикализацию молодежи (кризис неолиберализма, распространение смартфонов, общая невротизация городского населения, пагубное влияние порнографии). Как и 30 лет назад, почти все игнорируют гендерный аспект радикальной повестки инцелов.
Как отметила Франсин Пеллетье в своей недавней колонке: «События в Политехе — это как президентство Обамы. Мы все думали, что с расизмом покончено. А оказалось, что он просто мутировал. После той стрельбы мы думали, что добьемся существенных изменений в положении женщин. Единственное, что произошло с тех пор,— это то, что не только слово "феминистка" стало запрещенным, но и слово "женщина"».
0
75.00
