ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Дек. 17, 2018

Похоже, Алексей Шалашов понял так, что неправильно благодарил Владимира Путина: надо было говорить «спасибо» за создание, а он-то благодарил за поддержку.

И Алексей Шалашов моментально исправлялся:

— За создание, да! Совершенно верно! Спасибо!

Композитор Игорь Матвиенко только что вошел в совет по культуре и решил, наверное, дать понять, что не намерен тут быть частью партера, если он тут вообще есть. Его, как выяснилось, очень интересует рэп.

— Как сказал один известный блогер, рэп — это такой шансон для молодежи,— разъяснил Игорь Матвиенко.— Соглашусь (Но что же тогда поп?! И как приятно соглашаться с тем, что сам только что и воспроизвел. Словно и подискутировал, но нельзя же спорить с очевидным.— А. К.). Единственное, что, в отличие от шансона 90-х, сейчас некоторые образцы сделаны очень хорошо: и музыкально, и поэтически. Поэзии в рэпе действительно много, она такая откровенная. Она отличается от фальшивой эстрады, и именно, наверное, поэтому молодежь ее так с удовольствием и воспринимает.

Сразу стоит сказать: это было самое бесспорное место в длительном выступлении Игоря Матвиенко. Главное, оно давало возможность не только Игорю Матвиенко согласиться с самим собой, но и противникам эстрады согласиться с Игорем Матвиенко: он вряд ли имел в виду, что вся эстрада является фальшивой, но так уж прозвучало, и грех было теперь упустить шанс согласиться с этим, а то и воспеть.

— С одной стороны, это категорически неправильно: наступать песне на горло силовыми методами,— продолжил Игорь Матвиенко,— заключать и отменять концерты, на которые придет 500?1000 человек, но резонанс от этого будет на порядок больше и выше!

Это было прежде всего, видимо, про рэпера Хаски. То есть хотелось и запретить, и разрешить, потому что у запрета тоже есть плюсы, которыми нельзя давать воспользоваться. Да, трудные задачи ставил перед собой Игорь Матвиенко.

— Определенные артисты сейчас сами в очередь выстроятся, чтобы получить этот запрет концерта и за счет этого получить так называемый хайп, то есть такую мимолетную популярность! И уже такие случаи есть! — с горечью добавил автор многолетних хитов, отказывающийся сейчас мириться с чужой, хотя бы мимолетной, популярностью.

И это был тот случай, когда не хотелось прерывать выступающего, потому что ответ все равно наверняка проиграл бы по выразительности и беспрецедентному уровню саморазоблачения вопросу.

— Кроме того,— продолжал Игорь Матвиенко,— так как я уже в тему погрузился глубоко… Сейчас уже площадки!.. Например, артист не собрал где-то… Они сами (площадки.— А. К.) провоцируют такой момент, чтобы пришла милиция, концерт запретили! Просто денег не собрали, чтобы не рассчитываться с артистом. Поэтому еще и много аферистов!

Игорь Матвиенко признался, что уже поднимал эту тему перед сотрудниками Роскомнадзора:

— И перед государственными СМИ, радиостанциями говорил: неправильно, наверное,— государство выделяет вам частоты, а вы ставите песни в эфир наркотического содержания или с таким, знаете, кокаиновым флером! Это, может быть, в некоторых песнях впрямую есть, а в некоторых и завуалировано, но тема все равно понятна!

Ясно, что не надо быть даже таким специалистом, как Игорь Матвиенко, чтобы разглядеть тему кокаинового флера даже там, где она, казалось бы, надежно завуалирована.

И тут Игорь Матвиенко ударил по больному. После этого Владимир Путин уже не мог не среагировать так, как жаждал, собственно говоря, Игорь Матвиенко:

— Нужно иметь в виду, что хип-хоп и рэп — это не наше изобретение. Это тотальный тренд во всем мире, пришел он из Америки (Ну все!.. Ну если оттуда!..— А. К.)… Такой гангстер-рэп. Много было путей развития, и, безусловно, он базируется на трех китах: это секс, наркотики и общий протест против всего, в основном подростковый, но иногда бывает и уже более глубокий (ох, об этом лучше даже и не думать…— А. К.)! Но это даже в меньшей степени, как раз протестные настроения меня в меньшей степени волнуют, чем тема, скажем, наркотиков, потому что она тотально везде, и это неправильно! Неправильно, что наши радиостанции это ставят в эфир. И я год назад об этом говорил, на что мне коллеги сказали: «А как мы будем конкурировать? Мы должны конкурировать с интернетом. Если мы уберем эти песни из эфира, нас не будут слушать, мы потеряем цифры, потеряем деньги». И так далее!

И Игорь Матвиенко вдруг перешел к нецензурной лексике, которую ущемляют в правах в традиционных СМИ, и предложил дать равные права им «и не очень традиционным СМИ в виде интернета. Или всем разрешить уже ругаться, или как-то это попробовать урегулировать!»

Он предложил «маркировку контента», предложил сместить «акцент с исполнителей на площадки. Может быть, придумать “плюс 18”, “плюс 16”, “плюс 20” — маркировки, чтобы родители уже понимали, на что пойдут дети. Может быть, придумать какую-то — не знаю, как технически это сделать,— маркировку для вещания контента!»

Ну и фестиваль «Таврида» Игорь Матвиенко на прощанье похвалил (это не к тому, что композитора больше не будет в составе совета по культуре; наоборот, останется, похоже, навечно): такое не могло, видимо, по его представлениям, не понравиться президенту.

— Вы начали с того, является ли поп-культура культурой,— вступил в разговор о судьбах хип-хопа Владимир Путин.— Вы знаете, это все зависит от времени, в котором мы живем, и от наших оценок (почему-то он решил, что Игорь Матвиенко знает это.— А. К.). Всем хорошо известно, что и вальс не очень жаловали в свое время, считалось моветоном танцевать вальс! Потом это стало классикой, по сути дела (то есть все-таки еще некоторые сомнения в этом есть.— А. К.).

— Правда, вы сказали,— продолжил Владимир Путин,— что рэп и прочее современное — на трех китах: секс, наркотики и протест. Из всего этого, конечно, больше всего беспокоят наркотики... Это очевидная вещь, это путь к деградации нации, к деградации. Им нравится там где-то, за бугром, этим заниматься — бог в помощь, пускай что хотят, то и делают (Да, период Игоря Матвиенко про Америку и про наркотики был беспроигрышным.— А. К.). Мы здесь должны, конечно, думать на тему о том, как выстраивать работу, с тем чтобы такого не было. Это даже не ругаться матом, не употреблять нецензурную лексику!

И он решил среагировать на отчаянную мысль Матвиенко о разрешении обсценной лексики.

— Ваше предложение — всем разрешить. Это революционное предложение,— констатировал президент.— Можем начать прямо на совете по культуре. Смешно… Почему нам смешно? Потому что мы люди определенного круга… Нужно сделать так, чтобы всем было смешно и не хотелось.

Впрочем, после этого президент дал понять, что отношение к мату у него не такое уж однозначное. Для этого он использовал Людмилу Вербицкую:

— Я к Вербицкой еще поеду. Она специалист, бывший ректор университета, Людмила Алексеевна филолог крупный! Есть исследователи, которые занимаются исследованием нецензурной лексики,— исследователи, и в принципе она мне лично говорила, что это часть нашего языка! Но вопрос только, как это использовать! У нас и разные части тела есть, мы же их не выставляем напоказ каждый раз, когда тепло и холодно (когда тепло, скорее все-таки выставляем.— А. К.), понимаете? Это часть культуры, это часть нашей общей культуры!.. Но с чем я согласен полностью: если невозможно остановить, то нужно возглавить и соответствующим образом направлять. А вот как это сделать, это зависит от нас!

Это был яркий момент встречи. Не каждый день (или даже месяц, или год) президент высказывается по поводу хип-хопа и рэпа, и можно теперь маяться: защитил или поругал. Скорее все-таки да, чем нет. И наоборот.

Представители библиотечного дела предложили включить отношение к библиотекам в регионе в показатели эффективности работы губернаторов, и это ведь было по-настоящему дельное предложение: одним движением пера можно изменить это отношение так, что оно станет движением души губернаторов: единственное, чем, может быть, и вправду дорожат губернаторы, так это своим рейтингом — в глазах окружающих губернаторов, президентской администрации и самого, собственно говоря, президента.

Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский раскрыл глаза на экстренное торможение правоохранительных органов в расследовании деятельности Фонда Александра Сокурова:

— Спасибо большое, Владимир Владимирович, за Александра Николаевича Сокурова — остановили эту странную историю, которая происходила, и слава богу.

Судя по тому, как кивнул Владимир Путин, было за что благодарить.

Режиссер Андрей Кончаловский жаловался на недостаточное внимание к детскому кино (в том числе, надо полагать, с его стороны). Кроме того, он сделал одно резкое признание:

— К сожалению, должен сказать о том, что у меня как у художника есть ощущение, что мне не хватает ориентира!

Это признание дорого стоило. Это означало, что на свои внутренние ориентиры Андрей Кончаловский сам уже надеяться перестал, а может быть, никогда и не надеялся, но просто скрывал это, в том числе опять от себя. И вот теперь по-честному запросил в этом деле помощи у государства.

— Меня часто спрашивают: а вообще, что мы строим? — спрашивал Андрей Кончаловский.— Национальная идея в чем? Раньше, в дореволюционной России, была триада, потом был кодекс. И мне кажется, что необходимо, если уж есть совет по культуре, вырабатывать — я без стыдливости скажу, что идеология необходима. Мне лично она необходима!

Надо сказать, что президентский совет по культуре, претерпев обновление, изменился и качественно, причем радикально. И это было пока главное впечатление от этого заседания. И это, видимо, следствие в том числе того, что в результате некоей внутренней эволюции изменились и сами люди, входящие теперь в этот совет.

Если, конечно, не выйдет так, что после этого заседания сам Андрей Кончаловский не станет с искренним недоумением читать свои собственные слова.

И он ведь через некоторое время не выдерживал и, поговорив о трудной судьбе театральных премий (их мало, если коротко), возвращался к своей основной идее:

— Раньше, когда мы учились, у нас были ориентиры: Эйзенштейн, Пудовкин, с Тарковским мы смотрели Феллини, были имена, куда двигаться! Сегодня ориентир — Тарантино, завтра — Ларс фон Триер, послезавтра — другой… Молодые люди не знают, куда двигаться, плывут в океане: тут зажегся маяк, там. И мне кажется, что абсолютно необходимо давать хотя бы наше представление о том, куда надо двигаться, чтобы удовлетворить российского зрителя, который заслуживает!.. (Все ли зрители согласятся с такой постановкой Андрея Кончаловского — их, зрителей, в позицию подлежащих обязательному удовлетворению? — А. К.) Пускай меня считают консерватором, но я уже в том возрасте, когда я могу быть им.

К сожалению, бесспорной в его выступлении была лишь последняя фраза.

К счастью, пианист Денис Мацуев лишь адекватно порадовался возрождению в России фабрик пианино да предложил попытаться купить имение Сергея Рахманинова «Сенар» в Швейцарии.

Поднакопил человек за время работы в президентском совете опыта, конечно, в таких выступлениях. А не то что на «Сенар»… Хотя и на «Сенар», я думаю, поднакопил: при помощи других своих выступлений.

Владимир Путин передал было слово директору Цирка на проспекте Вернадского Эдгару Запашному, но вдруг вспомнил про «Сенар»:

— По поводу покупки «Сенара». Я уже просил некоторых коллег и даже знакомых своих, они столкнулись… Это было года два назад, по-моему.

— Четыре,— безжалостно уточнил Денис Мацуев.

— Четыре, может быть, уже,— кивнул президент.— Столкнулись практически с невозможностью договориться ни с кем. Если сейчас ситуация поменялась, давайте вернемся к этому… Извините, пожалуйста.

Это он уже обращался к Эдгару Запашному.

— Как говорится, вам можно все! — Эдгар Запашный как ждал этой ремарки.

Он указал на несерьезное отношение к цирку со стороны многих граждан (а хотелось бы, наверное, даже иногда, быть может, звериной серьезности). Он предложил ввести контрактную систему при подготовке специалистов в области культуры, и в том числе цирковых,— как и в хоккее, когда у хоккеистов есть обязательства по отношению к воспитавшим их клубам. А в данном случае должны быть обязательства «перед учреждением культуры».

Эдгар Запашный тоже был новым членом президентского совета и намерен был высказаться полностью, и даже, возможно, раз и навсегда. Похоже, для него это была миссия, на которую его, может, по его мнению, уполномочила вся цирковая общественность, с волнением следившая теперь за драматическим развитием действия в прямом эфире. Так что прежде всего присутствующим пришлось выслушать о невыполнимости концепции развития циркового дела, рассчитанной до 2020 года.

Потом он упомянул про канадский «Цирк дю Солей» и о его положительном влиянии на имидж страны (Канады) и подверг резкой критике попытки проникновения этого цирка на российские площадки:

— Например, уже господин Гуцериев анонсировал, что в 2019 году в Сколково будет открыта стационарная площадка канадского цирка! Я считаю, что это неприемлемо, неправильно! Никто не мешает им приезжать сюда с временными гастролями, они уже больше десяти лет сюда ездят, но это точно негативно скажется не только на российском цирке, но и на российском спорте в том числе!.. Мы знаем, что на постоянной основе кадры — как спортивные, так и нашей культуры — переманиваются в этот цирк, а при строительстве стационара, такой базы, они еще и школу здесь свою откроют!

Ну теперь Эдгара Запашного прорвало. Можно было сказать, что по этой логике никаких представительств иностранных компаний в России тоже не должно быть — хотя бы потому, что они переманивают наших представителей на свои предприятия (а можно сказать, что создают в России рабочие места).

— А мы здесь во времена, когда Канада очень активно вводит против нас санкции, вдруг почему-то становимся гостеприимными. Мое убеждение, что инвестиции, которые сейчас господин Гуцериев собирается вкладывать и уже вложил, были бы более полезными для нашего, российского, искусства! — воскликнул Эдгар Запашный.— И я говорю даже не только про цирк!

А все-таки Эдгар Запашный закончил позитивно:

— В следующем году мы будем праздновать столетие нашего, российского цирка. Я вижу, что вы постоянно себе что-то записываете. Вы можете записать: нужно сходить в цирк! И в 2020 году мы вас ждем в Большом московском цирке! В 2019-м, простите, на столетие (Эгдар Запашный опирался на декрет Владимира Ленина, то есть и этот его аргумент, как все предыдущие, был более чем сомнительным.— А. К.)!

— Не поверите, как раз и записал! — воскликнул президент.— Но записал еще и фамилию Кобзон. Иосиф Давыдович меня многократно приглашал вместе с ним сходить в цирк, но, к сожалению, его уже нет. Но я ему обещал, что сделаю это. Так что посмотрим, когда это будет удобнее.

На месте Эдгара Запашного я бы насторожился, что теперь Владимир Путин собирается сходить в цирк с ним.

— «Дю Солей» на постоянной основе,— по сути, это борьба за рынок, это правда,— прокомментировал президент.— И распахивать ворота уж так совсем — не знаю… Конечно, зритель хочет посмотреть. Но я скорее на вашей стороне. Посмотреть — это одно, а давать им здесь развиваться на нашей почве, на нашей базе,— это совсем другая история. Моя позиция очень близка к вашей, с этим отдельно разберемся.

А вот это не дай бог. Эдгар Запашный должен был быть доволен тем, к чему привела такая скоропалительная реакция на эксплуатацию патриотических чувств или даже струнок. Но вряд ли этим должен быть доволен при здравом размышлении сам Владимир Путин. Ну тогда для начала надо разобраться с представительством и предприятиями в России Google, Auchan, Metro, Toyota, Volkswagen Group, Ikea, PepsiCo, Mercedes-Benz, Procter & Gamble и всего остального, к счастью, бесчисленного семейства западных компаний, зачем-то доверившихся российской экономике и лично Владимиру Путину.

И вот именно на этом хотелось бы закончить.

А не на, как бы сказать, сбивчивом выступлении Владимира Машкова.

Да, великодушно не стану его цитировать.

Достаточно тех, кого процитировал он.