ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Авг. 8, 2018

ELLE Какие впечатления от дебюта в Каннах?

ТЕО Ю Я невероятно рад происходящему, хотя мне слегка не по себе. Мы оказались здесь благодаря одному конкретному человеку, Кириллу Серебренникову, но так сложилось, что именно он в Канны не попал. Так что мне и приятно, и грустно одновременно. Было так много встреч, так много знакомств в первые дни фестиваля, но самое запоминающееся воспоминание для меня — минуты, когда мы шли по красной дорожке с табличкой в руках, на которой было написано его имя. Давайте вернемся в те дни, когда Серебренников предложил вам роль.

Как это произошло?

Мой близкий друг режиссер Руслан Пак, кореец из Узбекистана, позвонил и спросил, не знаю ли я корейского актера лет двадцати, который смог бы сыграть Виктора Цоя в новом фильме известного российского режиссера. Я сказал, что подумаю, и положил трубку. Песни Цоя я знал с молодости, но мысль самому попробоваться на роль иконы рока даже не приходила мне в голову. Отправить фотографии на кастинг меня уговорил другой мой друг — я сделал селфи и послал. Потом Кирилл попросил прислать видео, где я играю на гитаре, а неделю спустя пригласил на пробы в Москву. Я приехал в «Гоголь-центр», где около четырех часов репетировал и играл. Спустя десять дней меня утвердили.

Ваша первая реакция?

Восторг. Я очень хотел сыграть Цоя! Во многом из-за того, что я актер по профессии, мне нужно зарабатывать и расти. Но по большей части потому, что лидер «Кино» очень популярен в Корее — не у молодежи, а среди людей среднего возраста.

Какие песни Цоя вам нравились в юности?

Больше всего, наверное, «Перемен!» и «Звезда по имени Солнце». Получив роль, я узнал, что мне придется играть Виктора в молодости, то есть еще до того, как он выпустил первый альбом, и с головой погрузился в его ранние песни. Мне очень нравится его рок, хотя в принципе я, конечно, меломан — в подростковом возрасте любил хип-хоп, позже Френка Синатру, ABBA и The Beatles, а к тридцати увлекся цыганской музыкой, в том числе русской, южноамериканскими мелодиями и корейским фолком. Я даже учился играть на фортепиано — для роли корейской легенды и отца видео. Было сложно. Вряд ли сложнее, чем у Серебренникова. Ваша коллега по фильму Ирина Старшенбаум рассказывала, что вы буквально жили в наушниках, стараясь в срок освоить русский язык. О том, что в кадре мне нужно будет говорить и петь на русском, я узнал за три недели до съемок. Я придумал методику — разбил сценарий на страницы, страницы на сцены, сцены на предложения, предложения на слова, а слова на звуки. Потом обклеил страницами с текстом все стены моего номера — персонал отеля переживал, что я закончу свои упражнения в сумасшедшем доме. У меня был простой тайм-менеджмент: я тратил час в неделю на одно сложное слово или предложение, повторяя его 100 или 200 раз, пока не запоминал, потом переводил его и старался наполнить эмоцией при произношении. Многие критики отметили ваше невероятное сходство с Цоем, с его манерой двигаться и говорить. Я работал с педагогом по речи и движению, а также с Кириллом — нам было важно запечатлеть мимику и знаменитые жесты Цоя, уловить его сущность. Я начинал карьеру в театре, изучал системы Станиславского и Ли Страсберга, поэтому процесс перевоплощения и обмена идеями с Кириллом мне очень нравился.

Есть планы вернуться в театр?

Сейчас я поглощен работой в кино и на телевидении. В перспективе, может быть, поменяю карьерный вектор — меня всерьез привлекает должность креативного директора. Вы как Цой — ему тоже быстро наскучивали привычные амплуа. Знаете, мы действительно похожи. Виктор и я — первые корейские артисты, которые реализовали себя в Европе. Мы оба любим писать и рисовать. Я актер, и музыка — мое хобби. Он гениальный музыкант, который решил стать актером. Есть и эмоциональные сходства — мне кажется, Кирилл выбрал меня за меланхолию и чувство одиночества, которые движут мной по жизни, как и Виктором. Это наш с ним культурныи код. В фильме Цой довольно равнодушен к девушкам, все, что его интересует, — творчество.

Вы тоже такой?

Я искренне страстен в вопросах работы, но не менее трепетно отношусь к тем, кого люблю. Я состою в браке и очень счастлив. Для меня карьера и личная жизнь идут рука об руку, так что в этом мы с Цоем отличаемся. В фильме оригинально поданы взаимоотношения героев с властью — она попросту выключена из их повседневного контекста. И этот фильм создал человек, находящийся под домашним арестом... Это правда. Я далек от политики, но убежден, что любое проявление насилия со стороны властей просто недопустимо. Да и не только со стороны государства — взять, например, домашнее насилие. По сути, это одно и то же: политические репрессии, побои партнера, диктат культуры. Им может противостоять лишь творческая свобода, которая непременно найдет выход и нужную аудиторию. Ваши коллеги рассказывали, что во время съемок вы влюбились в русскую кухню и теперь готовите дома борщ и пельмени.

Какие еще впечатления привезли из России?

Мне понравилось, что у русских много всяких предрассудков, — это забавный взгляд на жизнь. А еще у вас все очень неоднозначно — многие события могут интерпретироваться совершенно по-разному, а некоторые эмоции и ситуации имеют несколько подспудных слоев. Все это говорит о том, что русский язык и культура имеют тонкую чувственную организацию. Я был бы рад снова поработать в России — есть ощущение, что я захватил лишь верхний из множества слоев русской культуры. Это счастье, что я могу исследовать разные страны благодаря своей профессии. Я давно понял, что я дитя мира, и моя культурная идентичность основана не на национальности. Моя культура — это культура кино