Танцовщик и хореограф Юрий Смекалов – образец мужчины за тридцать: семья, дети, слава. Его новый проект – «Медный всадник» в Мариинском театре.
Так мог бы выглядеть герой голливудского боевика: высокий, мускулистый, с волевым подбородком и уверенным взглядом. Футболка и штаны в стиле милитари завершают образ. Но тридцатипятилетний Юрий Смекалов не собирается изображать «крепкого орешка». Это на сцене он могуч и неукротим, а при встрече доброжелателен, улыбчив и открыт к любым вопросам.
Даже к тем, на которые не знает ответа: тогда он будет рассуждать вслух, спорить сам с собой и приглашать собеседника вместе докопаться до сути.
А повод порассуждать есть — молодому хореографу доверили восстановить классику Мариинского театра — балет «Медный всадник». Музыка из него знакома каждому: увертюра Рейнгольда Глиэра официально признана гимном Петербурга и несколько лет назад под нее с вокзала отправлялся «Сапсан». А вот сам спектакль, поставленный в 1949 году основателем советского драмбалета Ростиславом Захаровым, оставил противоречивые отзывы — от державно-патриотического, символа выстоявшего в войну города, до неудачного. Проверить истинность оценок сложно: от балета, не сходившего со сцены до середины 1980-х, осталось в архивах лишь двадцать минут видеозаписи. Остальное Смекалову приходится восстанавливать, опираясь на свидетельства последних исполнителей главных партий.
«Зритель соскучился по спектаклям, в основе которых лежит настоящая драма, — говорит худрук балета Мариинского театра Юрий Фатеев. — Пора бессюжетных абстракций не то чтобы уходит, но сегодня они отступают на второй план. Поэтому восстанавливать «Медного всадника» сейчас самое время. А кандидатуру Смекалова я предложил потому, что он мыслящий, фонтанирующий идеями хореограф. При этом коммуникабельный человек, который отлично работает в команде творцов. И наконец, ему близки и Пушкин, и Санкт-Петербург. Он по сути своей лирический герой, деликатный, интеллигентный».
Cын врачей — мама из Петербурга, папа из Ярославля, Юрий родился в Нижнем Тагиле, вырос в Кронштадте, где папа открыл первое в городе отделение реанимации. Играл в хоккей, был чемпионом города по плаванию, а потом они с папой увидели объявление о наборе в Вагановскую академию и решили: надо попробовать. После выпуска Юрий десять лет был премьером в труппе экспериментатора Бориса Эйфмана и получил в 2008 году «Золотую маску» за роль Треплева в «Чайке».
В конце 1970-х балеты Эйфмана, создавшего в Питере собственную труппу, производили фурор сродни успеху рок-опер Алексея Рыбникова и Марка Захарова и прославили его на весь мир. Стиль Эйфмана — это свободная пластика с эффектными, но травмоопасными падениями, куль битами и многофигурными композициями, буря эмоций и умение передать танцем любую книгу — от «Идиота» Достоевского до романа Фицджеральда «Ночь нежна».
«Он научил меня работать, — говорит Смекалов об Эйфмане. — А также думать и постоянно самообразовываться. Танцевать его спектакли без погружения в образ, без чтения огромного количества литературы невозможно». С тех пор он глубоко вникает во все, чем бы ни занимался. Едет на съемку Vogue — изучает портфолио фотографа. Ставит «Медного всадника» — перечитывает все, что хоть как-то с ним связано: от поэзии русского классика («Хочу придать спектаклю пушкинскую легкость, прозрачность») и романа Алексея Толстого «Петр Первый» до биографии постановщика Захарова.
«Соединить эпохи — вот что самое сложное, — говорит Юрий. — Наше поколение мыслит иначе. Мы быстрее воспринимаем информацию и хотим, чтобы нас бесконечно удивляли. Да и время изменилось. Тогда это был гимн городу, мощный, монументальный, а я хочу сделать гимн человеку. Это будет история о противостоянии двух героев. Евгения, которому хочется простого житейского счастья — домик, жену. И Петра с его амбициями, который, прорубая окно в Европу, руководствовался геополитической выгодой, а о жителях города не думал».
А кто из героев ближе самому Смекалову? Как уверяет жена Юрия Владислава, красавица с двумя высшими образованиями, сам он — Петр. Живет работой, забывая о сне и еде, один раз охранники закрыли его на полночи в Мариинке-2, решив, что все давно разошлись. Смекалов лишь посмеялся, сказал, что нужно купить себе в театр спальник.
С Владиславой они познакомились семь лет назад — в пять утра возле клуба. Юрий шел по улице в леопардовой шляпе и такой же футболке, и пораженная девушка попросила шляпу примерить. На первом же свидании они договорились, что будут венчаться, а сына назовут Стефаном. Долго ухаживать было некогда — нужно было возвращаться к работе.
Теперь семья — его надежный тыл. И привыкший все планировать Смекалов говорит о будущем детей как о чем-то само собой разумеющемся. Шестилетняя дочка занимается танцами и станет если не балериной, то актрисой. «Есть в ней артистизм, и на сцене она чувствует себя естественно». А вот двухлетний сын пойдет в точные науки. «В нем ярко выражено мужское начало. Я люблю балет, но надеюсь, что он выберет более практичную профессию».
Другое дело — хореограф. Учиться на постановщика Юрий пошел, получив травму позвоночника. Потом восстановился, перешел в Мариинку танцевать харизматичных, фактурных героев вроде Дроссельмейера в «Щелкунчике» или Ротбарта в «Лебедином озере». И параллельно стал ставить хореографические миниатюры и одноактные балеты. Причем не только в Мариинке, где и сейчас иногда идут «Завод Болеро» и «Предчувствие весны», но и в Берлине, Нью-Йорке, мексиканском Текскоко.
«Я не диктатор, — говорит Смекалов. — Иногда ругаю себя за это, но я слишком люблю артистов и понимаю, как им бывает тяжело, чтобы на них сильно давить. Есть репетиторы, которые потом отрабатывают с танцовщиками все движения. А моя задача — артиста заинтересовать».
Его первой большой постановкой стал детский балет «Мойдодыр» в Большом театре. Наши две главные сцены активно сотрудничают с именитыми иностранцами, а вот свежих отечественных постановок категорически не хватает. И театры ищут новые имена. Большой в прошлом году выпустил две премьеры сорокалетних хореографов — «Гамлета» Раду Поклитару и «Героя нашего времени» Юрия Посохова. Мариинка делает ставку на тридцатилетних — Антона Пименова, выпустившего год назад детские балеты «Бемби» и «В джунглях», и Смекалова.
«Большие постановки — наше главное преимущество перед западным балетом, — говорит Юрий. — Да, мы пока не научили наше тело и сознание работать так, как работают они. Зато мы умеем то, что в Европе почти никто не делает. Я недавно был на спектакле Льва Додина «Братья и сестры». И знаете, я был поражен реакцией молодых зрителей. Они смотрели, плакали, хлопали, отбивая ладони. А спектакль идет шесть с половиной часов! И не надо говорить, что публика на трехактном балете заскучает. Надо сделать его так, чтобы она не заскучала. Но как? Григорович мог закрыть Большой, чтобы спокойно готовить к выпуску «Спартака» или «Легенду о любви». И получались шедевры! Сейчас это немыслимо. Время диктует другие условия. Как говорит маэстро Валерий Гергиев: «Я знаю, как сделать возможно. А вы сделайте, как невозможно».
Впрочем, жить на высоких оборотах Смекалов привык. «Недавно вот купил себе Harley-Davidson. Жена со мной поначалу не разговаривала, а потом смирилась. Это, конечно, изживание комплексов, — усмехаясь, говорит Юрий про свое увлечение экстремальным спортом: он любит на виндсерфе прокатиться по Финскому заливу или устроить соревнование с друзьями на Черном море. — Но просто адреналин мне не интересен. Мне важна работа над собой. Добиться результата там, где сложно. Освоить то, что неподвластно».
0
