Недавно Росстат опубликовал предварительные итоги Всероссийской переписи населения-2021 (ВПН-2021). В них пока нет данных о половозрастной структуре – только динамика численности населения регионов. Но и она дала демографам, с которыми побеседовал «Профиль», пищу для размышления. Налицо признаки «сжатия» России до европейской, исторической части страны. Это происходит небыстро: демографические процессы инерционны. К тому же естественные движения внутренней миграции тормозятся двумя факторами – стагнацией в экономике и политикой государства по стимулированию жизни на периферии. Смотреть на эти усилия можно двояко. С одной стороны, более быстрое перераспределение трудовых ресурсов было бы полезнее экономике, чем их «распыление» по огромной территории. С другой – без сохранения и даже усиления мер поддержки эта территория станет пустыней уже в XXI веке.
Соответствует ли Россия мировым трендам
Согласно ВПН-2021, в России живут 147,2 млн человек, из них в городах – 75%. На первый взгляд за последние 30 лет в стране ничего не изменилось. Ведь, по данным Всесоюзной переписи 1989 года, в РСФСР проживали те же 147 млн человек, а доля городского населения составляла 73%. Сравните с предыдущими 30 годами: по итогам переписи 1959 года в РСФСР числилось 117,2 млн человек и 52% горожан.
Но стоит внимательнее приглядеться к значениям этого как бы остановившегося счетчика. Во-первых, общая численность населения. Формально с ВПН-2010 года она увеличилась на 4,3 млн человек (со 142,9 млн до 147,2 млн). Но 2,5 млн обеспечил присоединенный Крым, а 2,4 млн – чистый миграционный прирост за эти годы (за счет прибывших в Россию на ПМЖ мигрантов: 93,5% – из стран бывшего СССР). Без учета этих факторов фиксируем естественную убыль: минус 600 тыс. россиян за 11 лет.
Во-вторых, доля городского населения. «У нас продолжается ползучая урбанизация, – рассказывает независимый демограф, экс-сотрудник Росстата Алексей Ракша. – Это обычный путь развитых стран, демографически Россия – это Европа. По степени централизации населения мы похожи на Эстонию или Латвию, где тоже не слишком теплый климат и много пустующих неплодородных пространств. Но особенность России – огромный размер».
Впрочем, в пределах Европы наблюдаются разные сценарии урбанизации, следует из статистики Всемирного банка. В некоторых странах урбанизация продолжается без признаков замедления: таковы, например, Нидерланды (с 1989 года доля городского населения увеличилась с 68% до 92%), Финляндия (с 79% до 86%), Испания (с 75% до 81%), Франция (с 74% до 81%), Греция (с 71% до 80%). А вот другие страны, подобно России, достигли своего потолка: в Эстонии доля горожан замерла на отметке 68–70%, в Латвии – 68–69%, в Чехии – 74–75%, на Кипре – 64–67%, в Польше – 58–60%.
Это означает, что для России процент городского населения уже малоинформативен. Село не умирает – оно умерло еще в СССР, к концу 1980-х; сегодня доля сельского населения сокращается не за счет миграции в города, а по естественным причинам. При этом концентрация населения давно перешла на следующий уровень: из малых городов России оно перетекает в средние, из средних – в областные центры, а оттуда в города-миллионники.
Миллионников в России теперь 16: с переписи 2010 года официально добавились четыре – Красноярск, Краснодар, Пермь, Воронеж. Теперь это число изменится нескоро: следующему кандидату, Тюмени, нужно добрать еще 170 тыс. человек.
По выражению демографов, эти города «пылесосят» население из своего и окружающих регионов. Наглядный факт: с 1989 года доля населения, проживающего в 16 крупнейших городах страны (за 30 лет в их списке только одно изменение – Краснодар вместо Саратова), выросла с 20% до 24%. В результате сейчас в 16 миллионниках проживает четверть страны – столько же, сколько в 154 тысячах сел и деревень.
Россию надо сравнивать с большими странами, отметил в беседе с «Профилем» директор Института демографии НИУ ВШЭ Михаил Денисенко. «Есть разные страны, для некоторых нормально сосредоточить население в нескольких агломерациях, – уточняет он. – Но государства с большой площадью объединяет принципиальный вопрос – как освоить свою территорию».
Но и в крупнейших странах мира уровень урбанизации различается, отражая текущую стадию их экономического развития. Здесь у России тоже не максимальный процент: в США, Канаде, Бразилии сельского населения осталось еще меньше, и оно продолжает сокращаться. А вот доля главных мегаполисов в расселении граждан (Москва + Санкт-Петербург = 13% населения) у нас велика даже по мировым меркам. Заметно выше России по этому показателю только колониальные Аргентина и Австралия, где коренное сельское население в свое время попросту истребляли.
При этом нельзя не отметить особенность подсчета: у нас Москва и Санкт-Петербург административно отделены от окружающих областей, а, например, в Австралии учитывается население всего региона – Большого Сиднея и Большого Мельбурна. Добавьте к двум столицам Московскую и Ленинградскую области, и это уже 20% населения России (29 млн человек).
Кстати, именно Московская и Ленинградская области с 2010 года стали одними из самых быстрорастущих регионов страны (+24,4% и +16,5% жителей соответственно). «До нас дошел феномен субурбанизации, когда города расползаются по окружающей местности, – объясняет Денисенко. – Это не только возведение новостроек "в полях", но и активное коттеджное строительство. Пандемия COVID-19 подхлестнула переезд жителей мегаполисов в пригород, многие распробовали удаленную работу. Граница Москвы сегодня фактически проходит по ЦКАД, и это только начало».
Какие регионы не справляются с оттоком жителей
«Если вынести за скобки крупнейшие города и посмотреть на территорию всей страны, с распадом СССР у нас начался мощный дрейф с востока на запад и с севера на юг, – рассказывает Алексей Ракша. – Люди едут на Черноземье, а регионы с малопригодным для проживания климатом пустеют».
Это нашло отражение в итогах ВПН-2021. Растет удельный вес трех самых густонаселенных федеральных округов: Центрального, Южного, Северо-Кавказского. Стабильно теряют жителей Приволжский и Сибирский округа, относительно неизменна доля Северо-Западного и Уральского округов.
При этом регионы с недостачей населения есть по всей стране: по сравнению с переписью 2010 года она зафиксирована в 57 из 85 субъектов Федерации. Общей причины для всех нет. Так, четыре из пяти регионов с самой быстрой убылью находятся на севере европейской части РФ (Карелия, Коми, Архангельская, Мурманская области) – вероятно, здесь сыграл свою роль суровый климат. Также в топ-20 аутсайдеров – Тамбовская, Смоленская, Орловская, Тверская и Брянская области, расположенные в сравнительно благополучном Центральном ФО: тут отток населения, скорее всего, провоцируется близостью к Москве.
Обращает на себя внимание динамика оттока в 2010–2021 годах по сравнению с предыдущими периодами. У 16 из 20 самых «пустеющих» регионов РФ убыль по сравнению с 2002–2010 годами ускорилась. А у 12 из 20 регионов ее темп сейчас даже выше, чем между переписями 1989 и 2002 годов. Еще раз: в течение «стабильных» 11 лет (2010–2021) эти регионы потеряли больше людей в относительном измерении, чем за 13 лет (1989–2002), включивших в себя распад СССР и «лихие» девяностые.
Популярный сценарий: в 2002–2010 годах темп оттока населения из региона снизился, а после 2010 года снова возрос – так у 10 регионов. Еще у 7 регионов отток не замедлялся и в нулевых. И лишь три региона в списке могут похвастать замедлением убыли: Магаданская область (уже в 90-х потерявшая две трети населения), Забайкальский и Камчатский края.
Интересно, что эти три региона принадлежат к Дальневосточному ФО, как принято считать, наиболее проблемному с точки зрения сохранения населения. Как следует из данных ВПН-2021, темп убыли из него сократился (-4,4% по сравнению с -5,4% в 2002–2010 годах). Тут сыграли свою роль реализуемые меры демографической политики, считает Алексей Ракша.
«Эта политика дает не так много, но без нее отток был бы сильнее, – признает эксперт. – Ситуацию можно улучшить, если правительство введет программу "1 млн рублей на третьего ребенка". Такие обсуждения шли с сентября с участием президента РФ, определили лишь один пилотный регион – Приморский край. Но потом все заглохло. А поскольку инициатива звучала в публичном пространстве, семьи теперь могут придержать зачатие третьего ребенка, рассчитывая, что скоро ее введут. То есть вместо стимула мы можем получить удар по рождаемости. Увы, разговоров о важности демографии у нас больше, чем реальной помощи».
«Коренным образом изменить ситуацию на Дальнем Востоке может экономический рост вроде того, что наблюдался в регионе сто лет назад, в канун Русско-японской войны, – считает Денисенко. – Где развитие, там открываются производства, нужны рабочие руки. Но сейчас ничего похожего нет. А отток сократился только потому, что все, кто хотел и мог, уже уехали».
«Парадоксально, но, если на Дальнем Востоке улучшится уровень жизни, не факт, что отток прекратится, – развивает тему Ракша. – Возможно, некоторые люди начнут уезжать интенсивнее, потому что у них появятся деньги на обучение и переезд. Часто низкая мобильность населения вызвана бедностью, плохой инфраструктурой, низким уровнем образования и профессиональных навыков. Люди переезжают, когда видят для себя привлекательную перспективу на новом месте, а низкоквалифицированный рабочий из небольшого города редко встречает такие предложения».
Куда направлена внутренняя миграция
Среди топ-20 регионов по приросту населения тоже можно наблюдать разные случаи. Восемь мест занимают национальные республики, традиционно отличающиеся высокой рождаемостью. Есть особая история – Севастополь. Остальные участники списка в целом отражают ассортимент наиболее привлекательных мест для переселения. Причем некоторые из них существенно улучшили свои показатели с 2010 года: Московская и Ленинградская области (упомянутая субурбанизация), Тюменская, Новосибирская. Калужская, Калининградская области, Ставропольский и Краснодарский края.
«Люди переезжают туда, где есть деловая активность, – констатирует Ракша. – Так что объяснения для этих регионов лежат на поверхности. Тюмень, Ханты-Мансийский АО – нефтяной регион. Новосибирск притягивает население сибирских территорий. Татарстан – центр Поволжья, неплохо работает экономика. Калужская область привлекала население за счет автопрома, теперь непонятно, что с ним будет. Краснодарский край – курортный регион, развивается туристическая отрасль. Увы, в масштабе страны регионов-магнитов крайне мало, а новых точек роста вообще нет. Скажем, декларируемое развитие туризма в средней полосе РФ увидеть в статистике не удается. Визуально города вроде Плеса развиваются, но явного миграционного притока это не вызывает. Как не видно в масштабе регионов и усилий по поддержанию промышленных моногородов. Ну а бедные регионы в большинстве своем являются депрессивными и в плане миграции, что неудивительно».
Впрочем, экономический детерминизм применим не во всех случаях. Это видно, если наложить изменение численности населения на рейтинг уровня благосостояния в регионах, составляемый «РИА Рейтинг». Строгая корреляция между бедностью и опустением территории не срабатывает в национальных республиках Северного Кавказа и Сибири: они находятся в «хвосте» по качеству жизни, но при этом стабильно прирастают новыми жителями. А северные регионы (Мурманская и Магаданская области, Камчатка) теряют людей, несмотря на приличный средний доход.
В целом внутреннюю миграцию нельзя назвать активной, признает Алексей Ракша. «Российское население по своему характеру оседлое, очень неохотно перемещается, – подчеркивает он. – При хорошем уровне социальной мобильности, если бы людей поощряли переезжать и искать новую работу, население депрессивных регионов сокращалось бы еще быстрее. Но и регионы с реальной экономической жизнью росли бы активнее. Горизонтальное перераспределение населения – благо для экономики страны, но для некоторых регионов оно стало бы приговором».
По мнению Михаила Денисенко, даже нынешние темпы убыли населения являются угрозой для страны. С 1989 года Курганская область потеряла 30% жителей, Карелия – 33% жителей, Республика Коми – 41%. То есть уже в этом столетии такие территории могут полностью «вымереть».
«Это повод бить тревогу, ведь мы теряем в том числе приграничные районы, – считает демограф. – Без людей быстро деградируют инфраструктура, связь, дороги. Да, можно привлекать международных мигрантов. Более того, это даже нужно с учетом старения населения России. Те же Австралия и Канада приглашают квалифицированных специалистов со всего мира, не скрывая, что с помощью миграционной политики решают экономические задачи. И нам придется переходить к этой практике, не ограничиваясь странами СНГ».
Проблема в том, что без реальной диверсификации экономики мигранты тоже будут оседать в Москве, Санкт-Петербурге и немногих деловых центрах, продолжает Денисенко.
«Если в Курганской области начнется развитие, то люди туда поедут, – убежден собеседник. – Тем же мигрантам из Средней Азии туда будет гораздо удобнее добираться, чем в Москву. Увы, пока это только теория. В Москве – перегруженность, скученность, пробки, не исчезающие, несмотря ни на какие усилия. А когда выезжаешь за Московскую область, едешь по красивым, но запущенным, покинутым людьми местам».
0
44.25
