Человек года по версии журнала Time, лауреат альтернативной нобелевской премии, 16-летняя шведская активистка изменила отношение сверстников и взрослых не только к экологии, но и к политике. Как это удалось и кому это понадобилось?
Борьба за климат — гуманитарная мобилизация или жесткое противостояние? Прокатившаяся в октябре по столицам ЕС двухнедельная волна протестов активистов движения Extinction Rebellion (Восстание против вымирания; создано в Великобритании в ноябре 2018-го) показала, что в тренде второй вариант ответа. Главной новостью акции, призванной подтолкнуть власти к действенным мерам против изменения климата, стал не размах протеста, а его стиль — организаторы, упирая на ненасилие, вместо мирных шествий взяли курс на «гражданское неповиновение». А именно: блокировали автомагистрали и транспортные узлы, протестовали у зданий парламентов и правительств.
Все это мигом попало в сводки новостей. Телекомпании словно счетчик включили: в первый день полиция задержала 276 активистов в Лондоне, где тысячи демонстрантов заблокировали пять мостов через Темзу; 90 — в Амстердаме (здесь перекрыли главную трассу); цифр нет по Берлину, где свыше 2 тысяч борцов с вымиранием забаррикадировали выволоченной из домов мебелью Потсдамер-плац, но было видно: полиция освобождала протестантов от наручников, которыми те приковали себя к столам и диванам.
В том, что защита климата сегодня все чаще сводится к борьбе с несогласными и становится все более ожесточенной, видная роль принадлежит Грете Тунберг. Это до нее экологи спорили или мечтали, теперь — наступают.
Имя 16-летней шведки с трогательными косичками больше года у всех на устах — как знамя. Перед ней отчитываются президенты и канцлеры; ее речи звучат в парламентах мира; она зажигала на Всемирном экономическом форуме (ВЭФ) в Давосе, не говоря уже о бесчисленных форумах по климату, включая тот, что ООН собрала в сентябре в Нью-Йорке.
За 2019 год она собрала кучу премий — от Международной детской до вполне себе взрослых (подросток еще никогда не становился человеком года по версии Time). Непонятно даже, как ее обошла Нобелевская премия мира,— не секрет, что среди 301 соискателя в уходящем году она была фаворитом. Хотя, может, вопрос лишь отложен на год-другой… Итак, что же Грета изменила за полтора года своей борьбы?
По лепесткам роз
Путь в знаменитости никому неизвестной шведской девочки впечатляет. Сегодня, когда мы знаем, к каким вершинам он ее привел, стоит присмотреться к деталям.
О Грете Тунберг заговорили 20 августа 2018-го, когда 15-летняя школьница с косичками начала забастовку протеста, скромно примостившись на корточках у стены Риксдага (парламента Швеции) в Стокгольме. Сам по себе ход был неплох: девятиклассница отказалась ходить в школу, пока политики не обратят внимание на засуху и лесные пожары в Швеции. Но исполнение оказалось даже круче замысла: разместив справа от себя картонный баннер с написанным от руки лозунгом на мало кому понятном шведском Skolstrejk for klimatet («Школьная забастовка в защиту климата»), Грета создала, по сути, икону. Это выяснилось позже, когда ее фото обошло мировые СМИ.
Та первая забастовка Греты была запланирована на 21 день — до выборов в парламент. Но за день до голосования (8 сентября) девочка заявила, что останавливаться не будет. И перешла на новый протестный формат — раз в неделю, по пятницам (отсюда название Fridays for Future) она призвала подключиться к протесту сверстников. Цель — привлечь внимание к нежеланию политиков всерьез бороться с последствиями изменения климата в планетарном масштабе. Затея удалась триумфально: уже к ноябрю прогуливать уроки с благородной целью принялись сверстники на всех континентах, первым из взрослых оценил силу Греты Арнольд Шварценеггер (экс-губернатор объятой пламенем Калифорнии пригласил ее на конференцию по климату). Ну а что все это на полном серьезе, стало ясно в декабре: на мировом саммите по проблемам климата в Катовице (Польша) с мисс Тунберг встретился генсек ООН Антонио Гутерриш.
Следом (в январе 2019-го) был ВЭФ в Давосе, затем встречи в ЕС, с президентом Франции, номинация на Нобелевку, приз «Женщина года» (от шведов), «специальный приз телевидения» (от ФРГ), комплименты от Роберто Манчини (тренер сборной Италии по футболу оказался завзятым экологом), экс-президента США Обамы и далай-ламы, премия «Свобода слова» (от Норвегии), встреча с папой Римским. Французский Vogue magazine вышел с ее фото на обложке и назвал одной из 15 «самых влиятельных женщин мира». А британский Magazine Prospect занес в список «самых выдающихся мыслителей».
Все это было еще до саммита в Нью-Йорке и до альтернативной Нобелевской премии мира «За целесообразное жизнеообеспечение», врученной с той мотивацией, что «своим протестом Грета вдохновила миллионы на борьбу с глобальным потеплением климата». Получила эту премию школьница из благополучной Швеции в серьезной компании — вместе с борцом за права человека Аминату Хайдар из Марокко, прошедшей тюрьму и пытки, адвокатом Го Цзянмэй, отстаивающей права женщин в Китае, и представителем индейцев яномамо Дави Копенава, борцом за тропические леса Бразилии от имени коренных жителей. Лауреаты получили и по 1 млн шведских крон, что вместе с суммой уравняло и вызовы: вот ведь в какой серьезный ряд вписана отныне борьба за климат!
Хор похвал был таков, что любая критика в нем потонет. Однако где есть икона, есть и иконоборцы. И первым охладить поклонников экокрестоносцев попытался известный на родине Греты правый политик Джимми Окессон. Этот депутат и лидер партии Шведские демократы определил «феномен Греты» так: «Она продукт своих родителей, очень умно раскрученный PR». Вероятно, он имел в виду книгу под названием The Manufacturing of Greta Thunberg.
Рубикон
К слову сказать, это не первая и не последняя книга о ней. Первыми написали о Грете (еще накануне забастовки 2018-го) и издали в Швеции книгу под названием «Сцены от всего сердца» ее родители: мама трогательно рассказала, как ее дочь стала несгибаемой активисткой и о том, как психическое состояние девочки заставило ее, маму, задуматься о здоровье планеты. В 2019-м книгу, дополнив 90 страницами рассказа о достижениях Греты, переиздали. В 2020-м она выйдет и на английском, уже под названием «Наш дом в огне». Вместе, между прочим, со сборником речей (!) героини на трибунах разных парламентов, форумов, саммитов и т.п.— общим числом 22. Отмечают, что речи эти просты и доходчивы, потому как описывают проблемы, с которыми многие сталкиваются. Об этом же говорят и ученые-климатологи, только юная шведка подчеркивает бездействие сильных мира сего. Порой в весьма резкой форме, как, например, на саммите 23 сентября в Нью-Йорке, где она зло и чуть не рыдая кричала главам государств, что те «украли ее детство и мечты о будущем». А после грозила: «Вам не уйти от расплаты. Мир уже проснулся и готов к действиям, хотите вы этого или нет!»
Это выступление назовут ее «Рубиконом»: слова покоробили. В скандинавских СМИ отметили новую тактику («Грета сеет панику, сменив образ милой девочки на неуправляемого тинэйджера»), а в соцсетях сотни тысяч пользователей выразили ей ответное раздражение и назвали причину: двойные стандарты. Вот пример: некто Ханс Бодо в интервью журналистам крупной датской газеты BT. Metro поясняет: «Грета переигрывает, когда срывается на истерику. Да и речи не сама пишет, что видно. Она вообще ничего не делает просто так… Ну нельзя, ратуя за экологию, так кататься по свету. Не на велосипеде же она к папе Римскому в Италию ездила. А чего стоит круиз на яхте принца Монако? Да, две недели плыть на судне с солнечными батареями и электротурбинами, чтобы попасть на саммит ООН по климату в Нью-Йорке, отказавшись от самолета, здорово. А потом пять членов сменного экипажа летели туда же самолетом, чтобы пригнать яхту обратно в Монако. Это разве не двойная мораль?»
Тут дьявол в деталях, и в них стали всматриваться. Дело не только в том, что после образцово-экологического перехода через Атлантику в США самолетом гоняли сменный экипаж. Как выяснили американские журналисты, владелец яхты принц Пьер Казираги располагает солидным пакетом акций авиакомпании Air Monaco. И если принц на неприятные вопросы прессы мог ответить, что «приехал в Нью-Йорк не как адвокат климата, а чтобы привезти Грету», то от самой активистки ждали ответа по существу. И такой вопрос — не единственный.
А была ли Грета?
Одним из первых, кто сделал публикацию о лидере экопротестов в самом начале ее большого пути, был корреспондент агентства ДПА по Скандинавии Штеффен Трумпф, с которым я часто встречалась в Международном пресс-центре в Копенгагене. Вот выдержка из нашего разговора.
«Я впервые брал интервью у Греты Тунберг в сентябре 2018-го в Стокгольме, и, знаете, она была совершенно иной. Очень застенчивая девочка, много не говорила. Было видно: ей некомфортно, она не любит быть на публике, даже асоциальна. Я спросил тогда: как же тебе удается прогуливать школу у всех на виду, объявив протест у парламента, ведь в Швеции обязательное образование. Грета ответила: "Да, в Швеции обязательное школьное образование, это так, но я уже закончила 9 класс и пока не определилась, куда дальше идти. Стою перед выбором. Скорее всего возьму «саббатор» (это от sabbatar.— «О»), свободный год".
Второй вопрос я задал ей о семье,— продолжает корреспондент ДПА.— Оказалось, у нее обеспеченные и известные в стране родители: отец — из актерской династии, сам актер, мама — оперная певица, покоряла сцены мира, теперь пишет книги, активистка движения за толерантность. Короче, девочка выросла в семье с достатком и со связями, причем в тех сферах, которые делают погоду в современном мире — в искусстве, кино, науке, бизнесе. Стало ясно: детство Греты было весьма привилегированное.
Ну и третье. Я не мог не обратить внимание, что она часто смущается, краснеет, не сразу готова отвечать, долго строит фразы… Для того, кто так говорит, ее громкие речи слишком уж хороши. Попросту говоря, они явно кем-то составлены…»
Вот те раз! Выходит, протестуя у парламента, сама Грета не пропускала уроки (что с энтузиазмом делали ее последователи), да и детство у нее никто не украл; оно было, и вполне безоблачное. Так что асоциальность — это от аутизма, болезни, которую до поры скрывали, но Грете пришлось рассказать о ней самой на Facebook после срыва в ООН. Так же, как и о sabbatar, по сути, академическом отпуске, потраченном на протестную активность.
Да и сама идея «школьной забастовки протеста» не ее. Автор известен — шведский активист, лидер молодежного движения зеленых по имени Бо Торен, который нашел Грету по ее статьям в соцсетях, обратив внимание на одержимость и упорство, что весьма характерно для тинэйджеров с таким диагнозом, отмечали потом врачи. Эти качества определили и выбор Бо Торена, и публичную карьеру Греты, тем более что опыт участия, причем довольно успешный, в разных протестных движениях в семье был — у мамы и у бабушки, которые им поделились.
Что касается самого Бо, то он в интервью датской газете Jyllands-Posten объяснил свой выбор так. «Мне стало ясно, что на борьбу за экологию нужно мобилизовать молодежь, ведь именно ей расхлебывать последствия глобального потепления».
Костяк экодвижения удалось создать в начале 2018-го — это были учащиеся гимназий, студенты, молодые учителя, всего 10–15 человек. Контактировали в основном в Сети, там и наткнулись на статью Греты: ее упорство запомнилось.
Ну а сама идея о школьной стачке пришла после телесюжета о стрельбе в школе во Флориде: какой-то политик призывал к бойкоту занятий, пока власти не обеспечат безопасность ученикам. Я и подумал; вот, что нам нужно! Организованная школьная стачка, бойкот уроков с первого дня после летних каникул и до 9 сентября, когда начнутся очередные выборы в парламент. «Идея понравилась, но никто не хотел идти, бросив школу, к парламенту и начинать сидячую забастовку под камерами,— продолжает он.— Мы пробовали уже демонстрации протеста, статьи в прессе, но это не действовало ни на сознание людей, ни на мотивацию политиков к действиям. И вот тогда я вспомнил Грету Тунберг, мы решили сделать ставку на ее упрямство и нетерпение».
В начале августа Бо Торен едет в Стокгольм на встречу с отцом Греты Сванте Тунбергом, убеждать которого пришлось довольно долго. Но в конце концов родители дали согласие на участие Греты в сидячей забастовке у парламента. По словам Бо Торена, у него была «гениальная идея, а у Греты ее одержимость», и они «нашли друг друга»: «Хотя на такой успех я не рассчитывал. Понимаете, нормальный человек просто не выдержит 21 день сидячей забастовки у Риксдага. Ее особенность была в диагнозе, синдром Аспергера — это вид аутизма, который и помогает ей как бы абстрагироваться от людей, и в то же время дает упрямство».
Погода на завтра
Нынешние признания Греты — больше чем через год после старта ее публичной карьеры — как бы снимают несоответствия парадной версии восхождения с версиями тех, кто копается в подоплеке. Ну с какой стати, в самом деле, искать двойные стандарты, раз она сама рассказала и про синдром Аспергера (Грета его называет «даром»), и про климатолога Кевина Андерсона из университета Уппсала, с которым семья Тунберг давно знакома и который консультирует как эксперт движение Fridays for Future, и про свободный от учебы год, который пришлось взять, чтобы поднять молодежь на экологический крестовый поход, который вознес ее на такие высоты…
Вот только не слишком ли запоздали признания? Да и была бы та волна, если б на старте «феномена Греты», год с лишним назад, прозвучало все это? Сейчас мало кто думает о таком повороте событий, пытаясь расшифровать сам сценарий,— он ведь тоже до конца не прочитан. Вот, скажем, скандинавская пресса с осени 2019-го намекает, что миссия Греты заканчивается. Та же Jyllands-Posten в колонке своего главреда пишет: «А не пора ли политикам во всем мире приглушить восторги по поводу Греты Тунберг и признаться, что они сами взрастили феномен, с которым не могут справиться? Грета сеет панику своими речами, а проблемы климата слишком серьезны, чтобы полагаться на чувства».
Впрочем, какое бы второе или третье дно ни обнаружилось у «феномена Греты», серьезный эффект от него уже налицо: к концу 2019-го экологическая тема гуляет по странам и континентам. Она, что называется, под юпитерами. Еврокомиссия устами своего нового председателя Урсулы фон дер Ляйен объявила о подготовке «Зеленой сделки» — по сути, смены индустриального, финансового, да и политического курса ЕС в сторону экологических приоритетов. В будущем 2020 году истечет срок договоренностей по Киотскому протоколу, и миру предстоят большие экологические торги — по квотам на выбросы CO2, по дизельным двигателям для машин, по нормам производства бетона и налогу на авиаперевозки. Куда качнут мир эти споры, помноженные на молодежные протесты последователей Греты, не ясно, но два главных загрязнителя (США и КНР) делают вид, что их эти дискуссии не касаются. В Скандинавии, тем не менее, берут повышенные обязательства по отказу от углеводородов для производства энергии: Финляндия — к 2035-му, Швеция — к 2045-му, Норвегия и Дания — к 2050-му.
На таком перекрестке борьба за снижение выбросов и понижение градуса на планете перестает быть борьбой только за климат. На кону — общие правила, по которым мы будем жить завтра и по которым поколения будут сменять друг друга. Как сказал один из критиков Греты Тунберг, на кону — то самое общество потребления, которое до недавнего времени считалось главным достижением человечества. Молодежь благополучного Запада, которой оно дано от рождения, им, возможно, пресытилась. Но разве это повод навязывать свое мнение соседям по земному шару?
0
75.00
